ЮРИЙ НАЗАРОВ, народный артист России: СТАРАЮСЬ БЫТЬ НЕ ХУЖЕ СВОИХ ГЕРОЕВ

Когда на съемках фильма «Последние залпы» Юрий Бондарев увидел исполнителя главной роли Юрия Назарова, то воскликнул: «Такое ощущение, что мы с тобой служили». Это была первая работа в кино выпускника Щукинского училища. С тех пор прошло почти полвека. Сегодня в творческой биографии Юрия Назарова более 150 фильмов. Среди ролей - героические защитники родины, генералы, военруки и простые солдаты. Но все они – надежные настоящие мужики «из народа». Вспомним хотя бы такие картины, как «Горячий снег», «Баллада о комиссаре», «Александр Маленький», «Фронт в тылу врага». 

- Юрий Владимирович, а сами вы служили?

- Не довелось. Воевал только на экране.

- Да и войну вы, наверное, в силу возраста не можете помнить...

- Когда война началась, мне было только 4 года, но я все помню. Родом я из Новосибирска. Помню, как 22 июня мы с мамой и ее подруга с дочкой поехали на левый берег Оби. Мы отдыхали на природе, ловили каких-то жуков. Когда вернулись домой, по нашему ламповому радиоприемнику, передавали обращение Молотова (это я потом узнал, что это был Молотов, что это было 22 июня). Помню, как мама, молодая, в красивом платье из крепдешина стояла и слушала. Что уж там говорили, я тогда ничего не соображал, Но как мама слушала, помню. Такого не было – ни до, ни после. Только спустя годы я понял: мама выслушивала смертный приговор. Без определенной даты… Но всем нам… Всей стране… 
Немец далекой Сибири, конечно, не грозил, но к нам, в эвакуацию, приехали бабкины родственники из Москвы. Началось уплотнение. Теперь в нашей квартире жили в одной комнате три человека, в другой – семь, в нашей – пять. Каждый вечер все слушали "Последние известия". А на карте отмечали флажками продвижения армий. Тогда в 41-м никто ведь не знал, чем все закончится. А враг все прет и прет. Наши войска оставляют населенные пункты. Помню я и выступление Сталина 3 июля: "Пусть вдохновляют вас в этой борьбе имена наших великих предков: Александра Невского, Дмитрия Донского, Дмитрия Пожарского и Козьмы Минина, Александра Суворова, Михаила Кутузова". Значит, приговор не смертный. Значит, было! Как говаривал Суворов, «русские прусских всегда бивали». Значит, били! Значит, конец света не настанет. А потом под Москвой мы немцев долбанули. Кто? Сибиряки. А я-то сибиряк, я русский! Как же грудь-то распирало от восторга, счастья, гордости!

- А день победы помните?

- Какое же это было счастье! Сейчас это трудно представить. Отец пришел вечером с работы. «Вроде бы, капитуляция», - говорит. И вдруг в 6 утра по радио: «Победа!» Что тут началось! Все вскочили. Мать в одной рубашке. Отец в трусах. Бабка – завернутая в одеяло. Я высунулся в окно. Там пусто – такая рань. Вдруг вижу, идет бабка. Я ей: «Тетя, война кончилась!». Ну, а потом я пошел гулять с народом. Мне было всего восемь лет. Вернулся я после часа ночи, за что и был выдран. Все переволновались. Но я был горд. За свою страну. За свой народ. И потом мы гордились. Наше поколение отстроило страну после войны. А сколько имен дали мы, дети войны, – Шукшин, Тарковский, Вампилов, Распутин... Это, скажу я вам, не мелкий букет.

- С тех пор прошло 60 с лишним лет. Что чувствуете вы, когда видите перемены, происходящие в стране за последние годы?

- Вот ведь как выходит: побеждать мы можем - выигрывать не умеем. Тогда в 45-м мы спасли мир. Мы потеряли 26 миллионов, союзники – в 200 раз меньше. Выиграли же от этого американцы. А уж сегодня мы все проиграли. С потрохами. За страну стыдно. Советскую идеологию отменили. А что в ней было плохого? Что плохого в желании, чтобы миром правил разум, труд, справедливость. Новую идеологию не подобрали, да и взять ее неоткуда. А потому нами правят наглые хамы, для которых главное - урвать миллионы, оттолкнуть конкурентов. На нас им глубоко наплевать! Деньги торжествуют - над совестью, над разумом. Никак не могу понять и принять этого. 

- Но ведь такое было во все времена…

- Сегодня особенно. Моя бабка (она во время войны работала врачом в новосибирской горбольнице) рассказывала мне такую историю. В больницу привезли мальчика. Ему требовалась срочная операция. Его мать, вся в золоте и панбархате, металась по больнице, умоляя спасти сына. «Всех озолочу, - кричала она в истерике, - он не должен умереть. Он у меня во время блокады шоколад жрал». Не знаю, чем кончилась эта история. Но запомнилась мне она тем, что, оказывается, и во время войны были люди колоссальнейших возможностей: они могли позволить себе и в блокаду шоколад жрать. Так что, это было всегда. Только сегодня это уж очень вылезло на первый план. Это утвердили законодательно и идеологически. 

- Судя по всему, вы поддерживаете коммунистов.

- В душе да. Хотя в партии никогда не был. И красной книжки у меня нет. Не состоял, как говорится. Вот Ельцин вступил в партию в 31 год. Это, должен сказать, довольно прагматичный возраст. Потом, получив все выгоды, он попытался партию закрыть. Хочется спросить: так зачем же ты шел туда? Тебя туда силком толкали? Понятное дело, за выгодой лез. Ради выгоды они партию потом и продавали. Подлецы. Сукины дети. Сегодня они Ленина проклинают. Да Ленин страну спас, когда Николай II ее предал. Разве он, помазанник божий, имел право отрекаться от престола в такое тяжелое время? Да Ленин поднял страну из полного дерьма и спас. Сталин сделал ее великой державой. И в войне мы победили, потому что социализм у нас был. А это ведь не что иное, как русская соборность, общинность – то, что испокон веков на Руси было. 

- Как же вы, Юрий Владимирович, с такими взглядами согласились играть в «Маленькой Вере», которая, можно сказать, и предварила приход капитализма в Россию? 

- «Маленькая Вера» была первым фильмом, который затронул запретные темы. Не скажу, что, прочитав сценарий, я пришел в восторг. Такого не было. Единственное, что понял сразу: эта, на первый взгляд, рядовая история, похожа на правду. Только, наверное, жизнь еще страшнее. «Маленькая Вера» глубоко копнула состояние тогдашнего общества, погрязшего во лжи. А вот пути выхода фильм не указал. 

- И где же он, выход, на ваш взгляд?

- Россия – странная страна: чем хуже, тем лучше. И наоборот. Когда ее все похоронят, она совершает что-то необычное. Русь наша знала разные времена – и горькие и обидные. Но ведь были и прорывы. И будут еще. Только на это и уповаю. 

- Сегодня многие киноактеры играют в антрепризах, участвуют в разного рода шоу, гастролируют по стране. Как вы вписались в нынешнюю «капиталистическую» систему?

- Да никак. Из театра киноактера, где я служил, три раза увольняли. Наконец уволили. Правда, предложили остаться в должности билетера, гардеробщика или уборщика помещений. «Извините, - ответил я им, - образование не то. Боюсь, не справлюсь». Под старость лет я наконец-то узнал, что такое эксплуатация человека человеком, о которой рассказывали в школе. Честное слово, никогда не чувствовал себя таким рабом как сейчас: платят как хотят, а иногда и совсем не платят. Навыков приспособиться к такой жизни у меня нет. 

- Не слишком ли вы, Юрий Владимирович, принципиальны? Компромиссы в вашей жизни возможны?

- Я воспитан на великой русской культуре. Поэтому участвовать в растлении и разложении, любой пакости – лишь бы деньги платили – не стану. Так воспитали меня пионерская организация, комсомол. И хотя, конечно, кино остается основным моим заработком, стараюсь совесть все же не терять. Вот совсем недавно мне предложили роль – смотрителя за гориллами. Сценарий такой: коммунисты в желании поработить мир изобретают новое существо – гориллу скрещивают с женщиной. Это же не просто бред. Это выдумка определенной направленности. 
Поэтому в последнее время я все больше езжу по стране с просветительскими литературно-музыкальными программами. В этом мне помогает моя спутница – актриса Людмила Мальцева. Читаем Пушкина, Лермонтова, Шолохова, Твардовского. Бываем на флотах, в воинских частях. Люди подходят, благодарят…


- Судьба сводила вас со многими великими. Рассказывают, что по молодости вы как-то прорвались за правдой в самому Шолохову: мол, научи, направь. А потом жизнь столкнула вас с Тарковским…

- Да, Шолохов сказал мне: «Учись, сынок, учись». А мыслить и любить Россию учила меня вся русская и советская классика, включая Шолохова и Тарковского. 

- Как вы оказались на «Андрее Рублеве»?

- Мы с Тарковским заканчивали учебу примерно в одно и то же время: я в Щукинском, он во в ВГИКе. Сразу после окончания я попал в кино. Снялся в фильме «Последний залп». Картину отметили. Видимо, заметил меня, как актера, и Тарковский. И вскоре пригласил в «Иваново детство». Тогда на эту роль утвердили роскошного Валентина Зубкова. Но, видимо, я засел у Тарковского где-то глубоко в памяти. И, задумав «Андрея Рублева», он вновь вспомнил обо мне. Дал прочесть сценарий. «Кого хотели бы сыграть?» - спросил. «Ну, мужичка какого-нибудь» «Чего ж так мало? Может, что-нибудь побольше?» «Тогда Бориску». Я ж понимал, что на Рублева меня не позовут. «Нет». В конце концов пригласили на роль князей. А я их в сценарии даже и не заметил.

- Юрий Владимирович, меня, как зрителя, всегда привлекает открытый и прямой характер ваших героев. Сыгранные роли всегда оставляют след?

- Конечно! Они расширяют знания, понимание мира. Искусство – это всегда какое-то мироосмысление. Так что, стараюсь быть не хуже своих героев.

- Говорят, хороший артист в каждую роль вкладывает и что-то свое, личное, выстраданное. Где вы проходили свои университеты?

- Для того чтобы сеять «разумное, доброе, вечное», а не просто заниматься искусством ради искусства, надо и за душой что-то иметь. Несколько раз в жизни я бросал и театр и кино. После «Рублева» уехал в Сибирь, работал лебедчиком-мотористом. Довелось потрудиться и стропальщиком, и бетонщиком, и проходчиком, и мосты строил, и в институт инженеров водного транспорта поступал, и в мореходку.… Жизнь познавал. В конце концов, понял, что кроме этой профессии ни на что не способен. Так и остался в артистах.

- Но гвоздь-то дома можете вбить? Справитесь?

- Как ни тянулся я к технике, но к ней меня подпускать совсем нельзя. Помню, работал я в Казахстане, строил мосты. Вот однажды мне доверили лебедку. А я на закат засмотрелся – такая красота, и не слышу ни «майна», ни «вира». Чуть всех не угробил. Хорошо, кто-то вовремя отключил электричество, и тяжеленная лебедка не полетела на людей. Так никто мне дурного слова не сказал. Золотые ребята были.

- Юрий Владимирович, зрители давно признали вас народным. А вот звание «народного» вы получили совсем недавно. Не очень-то вы обласканы властями...

- Честно говоря, меня это не волнует, не тревожит и не колышет. Я поздно получил и заслуженного. Тогдашний руководитель Госкино Ермаш пожал мне руку и произнес: «Что ж так поздно!». На что Римма Маркова сказала: «Надо было ответить: «Спасибо, что застали на этом свете». У нас, конечно, звания дают, но чаще берут. Ездят, просят, дарят коньяк. Может, еще чего. Так вот, я этого не люблю и не хочу. Просто не умею. Я как был пионером советской страны. Так и остался… 


Интервью взяла Марина Характерова