Леонид Ярмольник, артист: Мы не знаем, где правда

Сегодня, может быть, уже можно снимать правду об Афгане. А верный взгляд на сравнительно недавние события требует времени. Столько лет прошло, а мы так толком и не знаем, кто убил Влада Листьева. Может быть, настанет время, когда за давностью лет кто-нибудь эту информацию все-таки "сольет". Так же и со всеми "горячими точками".
На предложения сняться в кино о "югоосетинской" или "чеченской" войнах - я вряд ли соглашусь. Там еще неясно, где правда, где неправда, кто виноват, кто прав. 

Снимать такое художественное кино с очевидными неточностями - грех перед теми, кто сам непосредственно участвовал в событиях. Единственный фильм о Чечне, который я принимаю, не потому, что сам имею к нему прямое отношение, - "Мой сводный брат Франкенштейн". Там говорится о том, что война идет где-то далеко, но она входит в каждый дом - в той же Москве - и меняет людей.

К сожалению, в кино оказалось слишком много тех, кто подался туда не как в творчество, а как в бизнес. В последние годы процесс превращения кино в ширпотреб достиг своего апогея. Не могут быть все фильмы хорошими. Но такого беспредела, чтобы любое кино имело право на существование, думаю, благодаря кризису, уже не будет. И это хорошо.