ЛЮДМИЛА ЗАЙЦЕВА, народная артистка России: ЗВЕЗДОЙ СЕБЯ НЕ СЧИТАЮ

Зрители запомнили и полюбили Людмилу Зайцеву по ролям простых женщин из глубинки: сержант Кирьянова из фильма «А зори здесь тихие…», Александра из «Здравствуй и прощай», Мария в «Праздниках детства». При нашей встрече в Доме кино Людмила Васильевна сразу расположила к себе необыкновенным обаянием и душевной открытостью.

- Людмила Васильевна, за вами закрепилось амплуа простой женщины: она не боится тяжелой работы и, как говорится, коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет. Ваши героини похожи на вас?

- Коня вряд ли остановлю. Всю жизнь боялась лошадей: когда-то в детстве выпала из седла. С тех пор остался страх. Ну, а что касается того, соответствую ли тому экранному образу, который сложился в представлении зрителей, то, наверное, в жизни актера большую роль играют социальные корни, происхождение: не будут же Майю Плисецкую приглашать на роль деревенской женщины. 

- А ваши корни откуда?

- Я из обыкновенной сельской семьи на Кубани. Все родственники – потомственные крестьяне, казаки. Помню наш дом окнами в поле, яблонево-вишневый сад. Уже потом, размышляя, поняла, что красота родной земли не могла не оказать влияния на формирование характера. Меня воспитывала мама. Жили мы трудно. Мама целыми днями пропадала в поле. Я - в огороде. И знаете, несмотря на то, что были трудные послевоенные годы: мы - босоногие, в цыпках, тем не менее, детство у нас было счастливое - в гуще народа, на природе. Бывали и праздники – когда привозили установку, и на белой тряпке показывали кино...

- Тогда-то девочка из далекого хутора на Кубани и решила пойти в артистки?

- Мне кажется, я родилась с этой мечтой. Несколько раз подряд пыталась пробиться в Школу-студию МХАТ. Но Москва меня приняла не сразу. Была ночным сторожем, уборщицей, лаборанткой, разнорабочей на стройке. Много всего было. После трех неудачных попыток попасть в Школу-студию МХАТ поступила в Щукинское.

- Вы окончили театральное училище, а стали киноактрисой. Почему?

- Дело случая. Пригласили в массовку «А зори здесь тихие…» Там на меня обратил внимание режиссер Станислав Ростоцкий. Предложил попробоваться на роль сержанта Кирьяновой. Получилось. Ну и пошло. Так началась моя жизнь в кино.

- Вам кто-то помогал пробиваться в жизни?

- Никогда и никуда не пробивалась. Судьба всегда была благосклонной ко мне: все, чем Господь наградил, было востребовано. 

- А кто оставил неизгладимый след в жизни?

- Моя жизнь богата интересными людьми: актеры, режиссеры. На первой же картине встретилась с большим режиссером Станиславом Ростоцким. Потом работала с замечательным режиссером и удивительным человеком Виталием Мельниковым в картине «Здравствуй и прощай». И, конечно, огромное влияние оказал на меня Василий Макарович Шукшин. Я снималась у него в «Печках-лавочках». Про Шукшина трудно рассказать. Он - это все, что им снято, написано, сказано. Чтобы понять его, почитайте его письма к матери, сестре, брату, к дочери Кате. Все его произведения пронизаны любовью – к родной земле, к своему народу, к матери. Земля Шукшина навсегда стала для меня родной. После его смерти часто езжу в Сростки, на родину Шукшина, участвую в шукшинских чтениях. Здесь особые люди, свой микроклимат. Я здесь как будто нравственно выздоравливаю. Долгое время я дружила с Натальей Макаровной Шукшиной – она была мне как сестра. К сожалению, 

- Как вы думаете, есть ли сегодня у нас личности такого масштаба ?

- Такие личности, как Шукшин, в искусстве не повторяются. Ему нет равных. Не вижу, кто мог бы встать рядом с ним. Пришли другие времена. Все обмельчало. Многое определяют деньги. Может, и есть такие люди, но, к сожалению, они отодвинуты в сторону. Им трудно пробиться. Знаете, я обратила внимание на такую страшную закономерность: за последние 15 лет из жизни ушло очень много талантливых людей из моего окружения – писатели, поэты, режиссеры, актеры. Многие ушли в монастыри, отошли ото всего, уехали из Москвы. Видимо, не смогли вписаться в новую жизнь. Ведь даже и к новому платью нужно привыкнуть. А тут – такой разлом. 

- Вы не раз призывали «жить по-Шукшину». Что вкладываете вы в это понятие?

- Прежде всего, это жить по совести. Свои заветы он оставил в художественных произведениях, в фильмах. Шукшин говорил: «Нравственность есть правда». Это камень, на котором все и стоит. Он и сам был очень совестливым и ранимым. Всегда говорил правду – и народ это чувствовал. У него было какое-то обостренное чувство боли. Каждое его слово - душевный крик. Потому, наверное, так рано и сгорел. Я иногда думаю, а как бы Шукшин пережил наше время?

- А вы? Как и чем живете сегодня?

- Живу, как и большинство русских людей. Выживаю. Думаю. Размышляю. Злюсь. Молюсь. Чему-то радуюсь. На что-то негодую.

- А на что уповаете?

- На промысел Божий. Не все в силах человека: если уж что-то попущено Богом, должно произойти. Через это надо пройти.
Есть одна великая книга - Библия. Если бы человек читал в день хотя бы по странице, то получил бы ответы на все вопросы.

- Вижу, вы – человек верующий. Что для вас вера?

- Вера – тот фундамент, на котором все строится. Это образ жизни. Жизнь по заповедям. Вера определяет все в жизни - выбор поступков, восприятие людей, исполнение обязанностей, отношение к происходящему, как ты общаешься с людьми, что ты им несешь.

- В том числе и выбор ролей? Видимо, по этой причине мы не так часто видим вас на экране?

- Я продолжаю работать. Но я человек избирательный. Сниматься во всем подряд не могу. Выбираю и выбирала всегда. Иногда звонят, дают почитать сценарии. Предложения принимаю нечасто.

- Это связано и с тем, что это не ваше кино? Ведь в последние годы образы простых женщин из народа, которых немало на вашем счету, ушли с экрана. Их нет. Современное кино рассказывает нам о жизни на Рублевке, а еще о ментах и бандитах.

- У меня ощущение, что жизнь простого человека нашим сценаристам и режиссерам неинтересна. А ведь он есть, этот простой человек. Он продолжает жить и работать на огромных пространствах России. Если такие сценарии и находятся, то на них, как правило, не находится денег. Масса крепких профессионалов отброшена от съемочной площадки. Осталась кучка, вхожая в «элиту». Вот и создают они свои «шедевры». Мне не все равно, что я буду произносить с экрана, к чему звать людей, что в них вселять. Вот почему я так мало снимаюсь. Меня порой поражает, как люди, которых я уважала, пускаются во все тяжкие и танцуют канкан. Я так не смогла бы.

- Вы осуждаете их - тех, кто участвует в «балагане»?

- Да нет. Люди зарабатывают деньги как умеют. Я пытаюсь их понять. Думаю, это дело внутреннего устройства человека – его совести, его взглядов на жизнь.

- Неожиданно было увидеть вас в исторических фильмах «Царевич Алексей», «Тайны дворцовых переворотов». Как вы чувствуете себя в костюмных ролях?

- Человек во все времена остается тем же. Поменялось платье, но страсти остались те же: люди любят, ненавидят, о ком-то пекутся, на что-то надеются. Сыграть все это - моя профессия.

- Русское искусство всегда взывало к душе человека, к его совести. Сегодня актеры стремятся всего лишь рассмешить, развеселить. Это что – девальвация актерской профессии? 

- Да, в последнее время много пересмешников появилось. Я этого не люблю. Думаю, наши люди достойны того, чтобы с ними разговаривали серьезно.

- Вас не встретить на светских раутах, на тусовках да и в телеэфире вас не видно…

- Я отношусь к тем людям, для которых это никогда не имело значения, хотя, конечно, в молодости я часто бывала в Доме кино, в ресторанах. Сегодня тусовки мне неинтересны, да меня туда и не позовут – я же не Ксения Собчак. Что же касается телевидения, то определенная часть творческой интеллигенции вообще не имеет туда доступа. Будто мы диссиденты внутри страны!

- Знаете, такое ощущение, что вы и вправду в какой-то внутренней оппозиции к сегодняшнему времени.

- Во все времена существовали люди, которые изо всех старались вписаться в жизнь. Совсем недавно они рвались из кожи, были членами партии, комсомольскими вожаками. Сегодня они тоже приспосабливаются к кому и чему угодно. И все это ради того, чтобы не потерять кусок хлеба! В этом смысле я не поменялась: никогда и ни от кого не зависела – ни от партии, ни от комсомола. Да, мне нравилось жить в великой стране под названием Советский Союз. Я ни у кого ничего не просила, никакими льготами не пользовалась. Но у меня, деревенской девчонки, была возможность окончить институт, работать по своей профессии. Я всегда гордилась и ощущала себя гражданином великой державы. Конечно, с чем-то я не соглашалась, но главное - мне не мешали жить. Я могла дышать. А сейчас, мне, вроде, и не мешают, а жить становится трудней.

- Вы имеет в виду материальную сторону?

- Я всегда хорошо зарабатывала. Но не в этом дело. Запросы человека могут быть бесконечными. Мне же всегда хватало зарплаты. И в этом смысле меня устраивало старое время, когда я имела определенную ставку. Сегодня же на вопрос «сколько стоит ваш съемочный день?», я теряюсь.

- Людмила Васильевна, но разве не вы одной из первых вольно или невольно предварили приход капитализма в Россию? Я имею в виду ваше участие в фильме «Маленькая Вера». 

- Мы не ожидали, что картина получит такое звучание. Я нежно отношусь к режиссеру Василию Пичулу, считаю его талантливым, но человеком другого поколения, другой эпохи. Его фильм «Маленькая Вера» - это взгляд молодого человека на внутрисемейные отношения. Взгляд довольно обыденный – без какой-либо идеализации и героизации героев. Но так Пичул видел жизнь. А что касается моей роли, то, думаю, мы с Юрием Назаровым сыграли родителей Веры очень даже верно. Многим режиссерам, у которых я потом снималась, понравилась моя работа, хотя они и стояли на несколько другой платформе. Моя героиня – типичный образ советской женщины, «закалившейся в борьбе за существование».

- Почему, на ваш взгляд, фильм вызвал столько споров?

- После просмотра картины зал взрывался. Были и яростные споры, и возмущенные высказывания, и удивление, и восторг, и негодование, и шок. Было все. Наверное, там было что-то такое, что задевало - нерв, правда жизни.

- Приход так называемой демократии ознаменовал для многих людей трудные времена. Как пережили «смутный» период?

- 90-е годы были довольно тяжелыми. В Театре киноактера, где я числилась, ничего не играла. Не было работы и в кино. Тогда меня поддержали многие: коллеги приглашали на мероприятия, где можно было подзаработать. Не остались в стороне и Гильдия актеров кино и Союз кинематогафистов. Кстати, в тот сложный период они поддержали не только меня, но и многих актеров, оказавшихся за бортом. Подставили плечо и «сестры по цеху» - Ира Шевчук и Лена Драпеко, с которыми вместе снимались. Тогда судьба свела меня и с Сергеем Бабуриным. Он всегда мне протягивал руку помощи.

- Многим известны ваши убеждения. Одно время вы даже ударились в политику…

- Ни в какую политику я не пошла. В то время это было естественным - не было работы в искусстве. Нужно было спасать страну. Нужно было заявить свое мнение на происходящее. А как?.. Это был порыв души. Я была доверенным лицом Зюганова в 1996 году, потому что его поддержал народ. Мы ездили с концертными бригадами по стране. То, что надо было сделать, я сделала. 

- Людмила Васильевна, у вас есть какие-то сожаления в жизни? К примеру, о несыгранных ролях?

- Абсолютно нет. Я не мечтательна: что давали, то и играла. Единственное, о чем жалею, что я никогда не служила в театре. В хорошем, конечно. Например, у Товстоногова или Гончарова.

- Можно сказать, что вы живете в ладу с собой?

- Сейчас да…

Интервью взяла Марина Характерова