НИКОЛАЙ БУРЛЯЕВ, народный артист России:

РОССИЙСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ СЛЕДОВАЛО БЫ ПОКАЯТЬСЯ ПЕРЕД НАШИМ НАРОДОМ...

Николай Бурляев впервые появился на экране подростком в фильме А. Кончаловского «Мальчик и голубь». Затем были десятки киноролей, всегда волнующих, искренних. Среди самых известных фильмов: «Иваново детство», «Андрей Рублев», «Проверка на дорогах», «Военно-полевой роман». Потом как режиссер он снял три собственные картины: «Пошехонская старина», «Лермонотов», «Все впереди». В начале 90-х Николай Бурляев создал и возглавил международный кинофорум славянских и православных народов «Золотой Витязь». Актер, режиссер, поэт Николай Бурляев сегодня гость нашей редакции.

- Говорят, за случаем стоит закономерность. Знаю, Николай Петрович, что случай сыграл в вашей жизни определенную роль. Вы можете допустить, что не оказались бы в кино?

- Если бы ко мне однажды на улице Горького и не подошел бы Андрей Кончаловский с предложением сняться в кино, то, думаю, я все равно бы оказался в кино, ведь мои бабушка и дедушка были актерами. Так что актерство заложено в моих генах. Меня все подталкивало к этому. Кстати, мой брат тоже стал актером (сегодня он - один из лучших чтецов России). Только его для съемок отобрали из школы, а меня - с улицы. Уже в 1954 году я участвовал в пробах фильма «На графских развалинах», правда, тогда меня не утвердили: в детстве я сильно заикался. Но в кино я все равно попал, хотя и с третьей попытки.

- Недавно прочла: судьба – это суд Божий. Вы довольны тем, как сложилась жизнь?

- Уже в 5 лет я ощущал свою судьбу, осознавал, что меня ждет большое будущее. Все оправдалось.
В своей автобиографической поэме «Иван Вольнов» я описал это так:
«В пять лет, казалось, я – частица
Всего-всего большого дня…
Я должен в мире раствориться,
Чтоб Вечность вновь вошла в меня»…

Я доволен тем, какой путь прохожу. Даже несмотря на то, что в последнее десятилетие был мало занят в кино. Честно говоря, все эти годы и не было особого желания играть. Не так давно после большой актерской паузы я вновь снялся у Натальи Бондарчук в фильме «Любовь и правда», где играю Тютчева. Последние годы были заполнены другой деятельностью – «Золотым Витязем». Думаю, если б и случилось так, что я не стал бы актером, не снимался у Тарковского, моя жизнь была бы оправдана уже тем, что в моей жизни был «Золотой Витязь». 

- Расскажите, как родился «Золотой Витязь»?

- В начале 1992 года, когда снимать фильмы не было никакой возможности, я решил организовать кинофестиваль как способ собирания кинематографистов-единомышленников, исповедующих позитивные, нравственные принципы будущего фестиваля. Так родился «Золотой Витязь» - международный кинофестиваль славянских и православных народов.

Критерием фестиваля стали идеи, унаследованные от традиций великой русской культуры, великого русского кинематографа, от моих великих учителей Тарковского, Бондарчука, Мордвинова, Завадского, Кулиджанова, всю свою жизнь боровшихся в искусстве «за нравственные идеалы, за возвышение души человека».
«Золотой Витязь» - это попытка собрать все позитивное в области экранных искусств на планете. Сегодня это один из крупнейших форумов Европы. В нем участвуют 35 стран и 300 кинематографистов, среди которых выдающиеся мастера мирового экрана. Наш «Золотой Витязь» - эдакий блуждающий странствующий рыцарь, который приходит туда, где в данный момент он более всего необходим. Вот наша география: Югославия, Приднестровье, Киев, Севастополь, города Поволжья, Смоленск, Тамбов, Рязань, Иркутск...

- Ваш кинофестиваль родился в смутное время: казалось, кино как духовное искусство кончилось… 

- Было время, я и сам так думал. С уходом из жизни Шукшина мне стало казаться, что на экране перестала говорить русская душа: столько мерзости и пошлости лилось с экрана. Но когда в моей жизни появился «Золотой Витязь», я понял, что именно он поможет нам собрать все духовное и очиститься от той нечисти, которую привнесла новая культурная политика последних лет. А уж когда я начал работать над программой форума, увидел столько духовного и прекрасного, что порой трудно было сделать отбор.

Каждый год мы показываем по 200 новых фильмов – игровых, документальных, телевизионных. Участники и единомышленники «Золотого Витязя» стараются не забывать Евангельские слова: «Невозможно не придти в мир соблазнам, но горе тому, чрез кого они приходят». Недавно Парламент признал деятельность нашего кинофестиваля как государственную и особо важную. 

- Знаю, что «Золотой Витязь» занимается и прокатной деятельностью. Как можно совмещать веру и делать кино на продажу?

- Еще Пушкин печалился о том, что должен брать деньги за свое творчество. Но он вынужден был делать это, чтобы жить. Иное дело – торговать искусством и культурой. Вот это порочно. В этой связи у меня особая тревога: президентом России подписан указ об акционировании и приватизации кинематографа. Жизнь уже доказала: не все в России можно отдавать в частные руки. Экран – это духовно-стратегическое оружие государства, способное возродить, возвысить или разрушить.

- Всегда считалось, что интеллигенция выражает духовные чаяния народа. То, что сейчас рушатся традиции – это вина интеллигенции? Вы чувствуете ответственность за то, что случилось со страной?

- Конечно. Российская интеллигенция и мы, кинематографисты, ее авангард, сыграли не последнюю роль в разрушении не только кинематографа, но и великой державы. Приведенные нами к власти первые руководители нашей «перестроившейся» страны не без помощи своих «интеллигентных» помощников и обслуживающих их представителей творческой интеллигенции смогли в короткий срок проделать с великой державой то, что на протяжении столетий не могли ни хан Мамай, ни Наполеон, ни Гитлер, вместе взятые, развеяв по ветру то державное наследие, которое тысячелетие по крупицам собирали наши славные предки. Так что, думаю, российской интеллигенции следовало бы крепко покаяться перед нашим народом, чтобы обрести его доверие.

- Глядя на молодежь, можно сказать, что ждет страну в будущем. Что вы думаете по этому поводу?

- У меня пятеро детей. Они растут в трудное время. Я не знаю, удастся ли им уберечь душу в обществе, в котором царит вседозволенность. На смену подлинному искусству пришла новая религия – религия экранного терроризма: место иконы в углу занял телевизор. Много лет кино и телевидение, опьяненные «доходным промыслом», делают что хотят. Правда, от их «экранных забав» проблемы государства резко увеличились. Ведь именно на продукции этих

Увеличилось преступность, наркомания, алкоголизм, заболевания СПИДом и другими последствиями «свободной любви», патологические отклонения, проституция. Переполнены лечебницы и тюрьмы, обитатели которых прямо говорят, что воспитывались они на продукции «свободного экрана». Погибающие от СПИДа и наркотиков российские юноши и девушки адресуют свои беспомощные проклятия нам, взрослым людям, допустившим на Руси этот духовный геноцид. Поэтому, мне кажется, дети сегодня как никогда должны быть ближе к храму. Там – их спасение. А мы, взрослые, должны им помочь на державном уровне – хотя бы введением нравственных законов. Во всех цивилизованных странах существуют экспертные советы, не допускающие на экраны кино и телевидения безнравственные фильмы.

- Если я правильно поняла вас, ваш фильм «Лермонтов» - является попыткой показать героя, которому нужно подражать.

- На мой взгляд, нет более патриотичного классика, чем Лермонтов – офицер, гражданин, православный человек. Я хотел показать пример самопожертвования, осознанного подвига во имя тех высоких идеалов, с которыми Лермонтов прожил жизнь.

- Николай Петрович, вы не задумывались, почему же мы так открыты дьявольскому воздействию и закрыты для духовного?

- Это заложено в природе человека. Человек во все времена идет по пути падения и возрождения. Когда ты приходишь в храм, то задумываешься: а есть ли в чем каяться? А потом батюшка перечисляет грехи, и ты понимаешь, что почти во всех ты повинен.

- А что, по-вашему, грех?

- Это всеобъемлющее понятие. Прелюбодеяние и даже мысль об этом, возжелание жены ближнего, корысть, гордыня – все это грех.

- Но в современном мире трудно прожить безгрешно. Часто обстоятельства складываются так, что что-то заставляет нас делать это.

- Не заставляет, помогает. А выбор мы делаем сами. Господь дает нам право выбора.

- Вы часто грешили?

- Конечно.

- Все в той же поэме Иван Вольнов я нашла такие откровения:
«Я крал, прелюбодействовал и лгал,
Я пил вино, и я творил кумиров».
Правда, что у вас были проблемы с алкоголем?

- Я тридцать лет работаю в кино, долгие годы жил среди кинобогемы, жизнь которой всегда сопровождалась застольем. Первым, кто дал мне попробовать спиртное, был всеми нами уважаемый и любимый мною Владимир Высоцкий, которого я не могу винить за это. После кинопроб на «Ивановом детстве» мы с ним отправились в сад «Эрмитаж», он купил бутылку шампанского, и мы ее распили. Мне было 14 лет, а Владимиру – 24. Мне была чужда эта жизнь, но она втягивала. Но однажды я задумался и понял, что должен буду в конечном итоге заплатить собой.

- И пришли к вере?

- После съемок в фильме «Андрей Рублев» я начал приближаться к храму: покрестился. Но сказать, что я уж слишком православный, не могу. Нет. Я хочу быть православным и делаю в этом направлении первые шаги. Так что я еще в пути. 

- Как вы считаете, духовность – это понятие абсолютное или относительное?

- Абсолютное, как абсолютен Господь.

Интервью взяла Марина Характерова