ОНА МОГЛА ОПОЗОРИТЬ И СТАЛИНА

О том, какой была великая русская певица Лидия Русланова в жизни, рассказала ее приемная дочь Маргарита Крюкова-Русланова.
- Маргарита Владимировна, как вы стали дочерью самой Руслановой?
- В 1942-м мама приехала с концертом во 2-й гвардейский кавалерийский корпус, которым командовал мой отец, генерал Крюков. После выступления они разговорились, и он сказал, что скучает по мне - я жила тогда с его сестрами в Ташкенте. Лидия Андреевна спросила, а где же мать, папа ответил, что его жена умерла. И тогда она неожиданно сказала: "А давайте я за вас замуж выйду!" Папа тут же встал на колено и сделал ей предложение. Это была любовь с первого взгляда и на всю жизнь, хотя ей было уже 42, а ему 45. Они были удивительной парой. Могли разговаривать одними глазами.
- Хотя у Лидии Андреевны тогда еще был муж, Михаил Гаркави?
- Нет, с Михаилом Наумовичем они к этому моменту просто работали вместе, а жили уже врозь. Это все ляпы из фильма "Жестокий романс Лидии Руслановой". Его авторы, не мудрствуя, просто взяли мой текст и перевели его в сценарий - там за кадром я постоянно слышу свои фразы. Но главное - они не уловили нюансов, прошли мимо важных вещей, сделали из мамы какую-то рыночную торговку, бабу. А она была абсолютная дама. Рассказали какие-то небылицы - что в детстве ее звали Агашей. Нет, Лидией мама была всегда - Лидией Лейкиной. А Русланова - сценический псевдоним. Что ее первый муж, Степанов, после рождения сына ее оставил, увез, мол, мальчика с собой, и Лидия Андреевна всю жизнь его искала, что, возможно, ее сын и сейчас живет где-то за границей. Словно я и не говорила им, что этот мальчик умер в младенчестве. Я спросила создателей: почему они такую ахинею выдумали? "Это романтика образа!" - был ответ. В другом фильме автор за кадром говорит, что Русланова всю войну чуть ли не в каждом солдате видела своего сына - и там посчитали, что версия о сыне придает драматизма судьбе Руслановой. Как будто в ее жизни было мало подлинного драматизма.
- Кем был Степанов?
- Военным, хорошего роду, из дворянской семьи. Он учил маму и хорошим манерам, и умению держаться. Они встретились в 1919-м, мама была совсем молоденькой. Гражданская война их развела. С Гаркави они жили в гражданском браке, расстались по-доброму. Я с дядей Мишей дружила всю жизнь, обожала его, потому что он был очаровательный, легкий, умница, образованный, прелестный совершенно человек.
- Какой Лидия Андреевна была в быту? Воображение рисует женщину крупную, властную...
- Крупной она не была, но хороший разворот плеч, красивая посадка головы создавали впечатление царственности. Она была пластичная, любила на сцене точные, выразительные движения: то плечом поведет, то подбоченится. И шумной не была. Была натурой широкой. Во всем. В войну купила на свои деньги две батареи "катюш" и передала их корпусу, которым командовал папа. Он принял его весной 42-го, через два месяца после гибели Доватора, и до конца войны им командовал. Практически это была бригада, отсюда и "катюши", и другая артиллерия. На первые свои гонорары после отсидки купила папе "ЗИМ" - "не пристало генералу в метро толкаться". Хотя у нас тогда, помню, почти ничего не было, всей мебели - допотопный белый буфет на кухне с выдвигающимися ящичками для круп, соли, перца... Драгоценности мамины при аресте конфисковали, все, кроме 208 бриллиантов - их она отдала на хранение нашей экономке Валентине Андреевне. А потом сама же своим мучителям сказала, где они. И записку написала: "Валя, отдай все". Папу так били, что маме казалось: отдай она драгоценности, может, они перестанут его мучить. Мама зарабатывала столько, сколько хотела - была нарасхват, и, может, поэтому особо не держалась за свое добро. Она никогда потом не жалела о них, не причитала - отобрали и отобрали.
- Помните, как ее арестовали?
- Их с папой забрали в один час - в пять утра 18 сентября 1948 года. Маму - в Казани, когда она в гостинице спускалась к машине, чтобы ехать с гастролей в аэропорт. Мы с папой в Москве в тот самый час собирались во Внуково, встречать ее. Когда пришли эти полковники, папа сказал: "Маргушенька, ты маму не жди, она не приедет, я думаю, что мы с ней будем в одних местах. Но тебе никогда не должно быть стыдно за своих родителей". Их потом и выпустили практически одновременно.
- А вы с кем жили?
- Должна была жить в детском доме. Но когда папу из нашего дома писателей в Лаврушинском везли на Лубянку, он этих полковников уговорил, чтобы меня отдали тетям, папиным сестрам. Они жили на Арбатской площади. Мне было почти тринадцать. - Наверняка помните их возвращение?
- У нас была домработница Лена, при которой арестовывали папу. Она любила меня. После нас Лена работала у генерала Малиновского. Так вот она прибежала ко мне и говорит: "Маргуша, в течение двух недель папа с мамой вернутся, жди. Бумаги уже пошли!"
- Известно, что генерал Крюков был арестован в числе 74 офицеров из близкого окружения Жукова, что 75-м должен был стать сам Георгий Константинович, что им "шили" "трофейное дело". Но вот Лидию-то Андреевну за что?
- Да разве мама стала бы молчать? Она подняла бы такой шум, что осрамила бы не только все ЦК, но и самого товарища Сталина. Люди воевали, защищали свою землю, а их - в кутузку?!
- Ваш отец когда-нибудь рассказывал о годах, проведенных в заключении?
- Я никогда не задавала им этих вопросов, я их щадила. Папа умер в 59-м, и врачи сказали, что его сердце держалось даже не на ниточке - на паутинке... Да и на мамином сердце потом обнаружили семь рубцов от инфаркта, она все перенесла на ногах. Но когда папы уже не стало, мама мне пересказывала папины рассказы. Вместе с ним арестовали генерала Телегина, он был крупной фигурой, все приказы по фронту - Жуков, Телегин. У него была очень хорошая семья, кроме двоих собственных детей, они воспитывали двоих приемных, из детдома. Так вот этого Телегина так били, что он забыл имена и своих детей, и жены. Хотели, чтобы они подписали показания, будто бы Жуков хотел быть главой государства, и что они якобы готовили вооруженный переворот. Вот в чем было дело, а вовсе не в трофеях, за которые сейчас упрекают генералов. Можно подумать, что эти вояки придавали значение барахлу. Польское правительство, благодарное Жукову за освобождение страны, слало ему ящики со столовым серебром, с гобеленами, интенданты размещали все это где-нибудь на складах... К сожалению, во все времена находятся люди, готовые опорочить настоящих героев.
- А о своих злоключениях Лидия Андреевна вспоминала?
- Бывало, особенно с Зоей Федоровой - они вместе сидели во Владимирском централе. Зоя Алексеевна, как освободилась, к нам приехала. Полгода у нас жила, пока оформлялись документы, пока квартиру получила. Вместе с ними сидела некая Регина, жена австрийского посла, она с ними занималась английским. Еще там была старушечка Анютик, она потом к нам приезжала из Ульяновска, та до ареста преподавала русский в Харбине. О некоторых вещах они даже с юмором рассказывали, будто то была и не тюрьма. Зоя была очень артистичная, озорница невероятная. Когда их выводили на прогулку, могла изобразить обезьяну - скакала, ужимки там всякие - охранники с автоматами чуть с вышек не падали. Чудили, хотя и в карцер попадали.
- Татьяна Окуневская в своих воспоминаниях рассказывает, что даже в тюрьме заботилась о своей внешности...
- Татьяна Кирилловна - совсем другой огород, так это назовем. Дома мама утром принимала душ, приводила себя в порядок быстро, губы красила без зеркала, наизусть. Когда-то попудрится. Перед тем как выйти на сцену, брови подведет. Никакой аффектации. Никакой театрализации жизни, действий, общения. Все, что она делала, было абсолютно естественным. Она была очень искренним человеком, достойным и сильным. Любила красивую мебель, покупала по случаю. Например, буфет у меня мамин в холле, со шторками. Он у нас еще в Лаврушинском стоял. После ареста родителей все наше имущество конфисковали, и он был продан, купила его Наталья Петровна Кончаловская. Но вот мама вернулась, и Наталья Петровна звонит: "Лид, у меня твой буфет, если хочешь, откупай". Мама его выкупила.
- С кем Лидия Андреевна дружила?
- С Николаем Погодиным (писатель, драматург) и его женой Анной Никандровной, милой, очаровательной женщиной. А я дружила с их детьми - Танькой и Олегом. Олег потом стал сценаристом, по его сценарию делали "Хождение по мукам". В этом же подъезде жили и Катаевы, с ними родители тоже были в добрых отношениях. Вообще, подъезд у нас был шикарнейший: мы жили на шестом этаже, а под нами - Петров, под Петровым - Ильф. В соседнем подъезде жили Пастернак, Агния Барто. У нас, детей, была одна учительница музыки, одна англичанка. Но лучшей маминой подругой была Нина Ольшевская, изумительная актриса МХАТа, мама Алексея Баталова и жена Виктора Ардова. Близкий, сердечный друг, они очень совпадали и по складу ума, и по уровню культуры. Подружились давно и через всю жизнь эту дружбу пронесли. Мама из тюрьмы к ним пришла, не знала, где я.
- Вы окончили искусствоведческое отделение истфака МГУ, рано вышли замуж, на втором курсе родили дочку Лидочку. Лидия Андреевна жила с вами, а у тещи с зятем не всегда складываются высокие отношения.
- Она была очень выдержанна. За те 17 лет, что мой муж прожил вместе с мамой под одной крышей, меж ними случилась всего одна размолвка. Один раз Георгий "за успехи в учебе" на неделю запретил Лидочке смотреть телевизор. Уехал в командировку, возвращается - а Лидочка чуть ли не на люстрах качается... Мама разрешала все, хоть на голове стой: не хочешь в школу - да не ходи, черт с ней, если голова умная, все будет. Короче, Жора на ребенка цыкнул, а мама сказала, что ребенок не солдат и с ним так нельзя. И они оба замолчали. Три дня двигались молча мимо друг друга. Вот это была высшая мера ссоры. А потом кто-то что-то сказал, а другой прыснул от смеха, и все было вмиг забыто.
- Известны слова Шаляпина о Руслановой: "...слушал радио, пела русская баба, пела по-нашему, по-волжскому. И голос сам деревенский. Песня окончилась, и только тогда заметил, что реву белугой. Все детство передо мной встало. Объявили, что исполняла Лидия Русланова. Кто она? Крестьянка, наверно. Талантливая, уж очень правдиво пела". Были ли попытки контакта с Федором Ивановичем?
- Что вы! Мама никогда не выезжала за границу!
- Но и тогда же были люди, которые ездили.
- Единицы. Ну, разве что Любовь Орлова... Быть тогда выездным - значит уметь нравиться властям. Например, Зыкина дружила с Фурцевой, они даже вместе в баню ходили. Конечно, все там было абсолютно искренне, Екатерина Алексеевна вообще внушала людям большую симпатию... Но мама никогда в жизни даже дипломатических отношений с чиновниками не поддерживала. Ей было на это наплевать - при том-то градусе всенародной любви. Едет она, допустим, на Дальний Восток, а по дороге то и дело останавливают поезд, потому что люди сутками сидят и ждут, чтобы Русланова просто вышла к ним, поклонилась.
- Маргарита Владимировна, а бриллианты-то вернули?
- Нет. Ордена за фронтовые концерты - и те не вернули. Зато справку принесли - о полной реабилитации. Но самого дорогого - огромной всенародной любви - у нее не отобрать было никому. Эта любовь и давала ей силы. Шутка ли - 1200 концертов на фронте... Жаль, что мы пришли к временам, когда многое решают деньги, когда человека, даже безголосого и бездарного, можно раскрутить. Русланову сейчас мало передают, а ведь это особый мир, особая стихия, там подлинные чувства. Русский дух, если хотите.

P.S. 7 ноября в Московском международном Доме музыки состоится юбилейный театрализованный гала-концерт "Посвящение Лидии Руслановой".

Гузель Агишева