ПОЛЕТ АИДЫ

Возраст танцу не помеха 

Анаиде Евстафьевой 70 лет. Вдобавок она перенесла два перелома позвоночника. Но женщина не жалуется и не унывает. Она… танцует. И учит танцевать других. 
— Ну танцами-то это назвать трудно, — улыбается Аида Борисовна. — Два-три движения, больше не могу. 

Иногда и одно движение сотен стоит — грация искупает количество. Анаида Борисовна Евстафьева — хореограф Дзержинской детской школы искусств. Танцует всю жизнь и танцам обучает тоже, кажется, всю жизнь. Во всяком случае, Аида (это ученицы сократили ее имя до размеров оперы) уже в раннем детстве придумывала танцы. 

Танцевать самой врачи запретили ей давным-давно — после перенесенного перелома позвоночника со смещением. Но она занимается танцем в качестве педагога. И хотя с возрастом Аида Борисовна начала чувствовать острую боль в спине, работу не прерывает ни на миг. 

— Так и умру, наверное, в танцевальном зале, — шутит она. 

Аида родилась в Тбилиси. 

— Первой моей учительницей танца была мама, — вспоминает она, — научила разным фокстротам. Я танцевала в ансамбле при Доме офицеров, но мечтала о балете... 
Вскоре случай обучаться балету представился — в Тбилиси открылась первая экспериментальная студия, которой руководила знаменитая прима-балерина Нина Гварднадзе. Аида прозанималась у Гварднадзе четыре года. 

— Нина Ивановна представляла вагановскую школу — она была первой ученицей Вагановой, — рассказывает Аида Борисовна. — А потом в Тбилиси из Америки приехал известный балетмейстер Волончинский, я и у него уроки брала. Он представляет балетную бессюжетную школу, где главное — чистота движений. 

Она всегда точно знала, что будет именно хореографом: 

— На любую музыку у меня появлялись собственные движения. 

Вскоре Аиду пригласили работать режиссером танцевальной студии в Дагомыс. Там Евстафьева начала ставить свои танцы. 50 лет назад искусство принадлежало народу, а стало быть, постановки должны были быть народные. Балет же — искусство аристократическое. Аида ставит балеты на злободневные темы — производственную, бытовую, политическую. 

После пяти лет работы в Дагомысе Аида вышла замуж и уехала в Подмосковье — в Дзержинский, где живет и работает поныне. 

— В школу искусств я пришла в 1995 году, — рассказывает Аида Борисовна. — Начинала практически с нуля. Ничего тогда не было. Нет, девочки-то были, но они ничего не умели. Я их всех собрала и сразу стала готовить к отчетному концерту. 

Девочками она называет всех своих учениц, а когда я спрашиваю про внуков, то, обведя рукой зал, отвечает, что вот они — ее внучки. 

Мы разговариваем с Анаидой Борисовной во время репетиции, “внучки” в это время отрабатывают элементы балета “Пахита”. 

— Аня, отойди в сторону, тебе еще нельзя это танцевать, — изредка подает реплики хореограф. 

— Маленьким девочкам хочется танцевать, все элементы знают, — поясняет мне Евстафьева. — Но им пока нельзя — у них еще связки слабые. Хотя они у меня все умеют. 

Мы говорим об ансамбле “Арабеск”, который создала Евстафьева и который два года назад получил звание образцового. За последние два года “Арабеск” принял участие более чем в тридцати конкурсах, где традиционно становился лауреатом. 

— Как происходит рождение танца? — интересуюсь я. 

— Я беру музыку, — говорит Аида Борисовна, — и придумываю номер с нуля. Известные сценические варианты, как в Большом театре, например, я никогда не делаю, потому что это технически трудно для этих девочек. Но отдельные элементы использую. Вот, например, танец Жизели — это тот вариант, который танцуют в Большом театре. Получается у девочки — почему бы и не сделать? Но если что-то не получается, 32 фуэте, к примеру, я эти места меняю, конечно. Чтобы на сцене она не спотыкалась, делала все четко — в классике невозможны никакие помарки. То, что прощает современная хореография, в классике исключено. 

Лет восемь Евстафьева преподавала чистую классику, потом заинтересовалась современной хореографией. В репертуаре “Арабеска” появилась неоклассика — с нее-то и начался призовой дождь. И она, словно поверив в свои силы и возможности девочек, стала ставить собственные сложные танцы. 

— Я упрямая очень, настырная, над собой работаю и другим спать не даю, — говорит Евстафьева. — Хотя девочки так увлечены, что иногда приходится останавливать их, когда я вижу, что они устали. 

Мы занимаемся каждый день. Иногда в субботу и воскресенье. В балете если теряешь форму, то потом нагнать трудно. 

Кроме танцевальных уроков девочки получают знания по истории искусства, по музыкальной литературе. Евстафьева преподает и азы французского — ведь в балете используются французские термины. 

— Иногда захожу в класс и говорю по-французски. Им это нравится, — говорит Аида Борисовна. — Так рождается внутренняя культура. 

Автор фото: Альбина Коновалова