ТЕПЕРЬ ДОМЖУР СТАЛ ДОСТУПНЕЕ

Прошло 90 лет с того дня, когда особняк купца Прибылова на Никитском бульваре столицы стал Домом печати, позже переименованным в Центральный дом журналиста. В советское время в знаменитый Домжур пускали только по удостоверению Союза журналистов, сейчас двери здания открыты для всех посетителей. Но арендаторов-коммерсантов сюда не пускают – боятся рейдеров, рассказал в интервью председатель Союза журналистов России Всеволод Богданов. 

– Как изменился Домжур за последнее время?

– Он стал доступнее. В советское время сюда пропускали только по удостоверению Союза журналистов СССР. Тогда же сложилась атмосфера демократичности. Не обязательно было находиться на самом мероприятии в зале. Можно было перейти в ресторан. Все было радиофицировано, ты слушал, что говорят, и мог в любое время вернуться. Еще в ресторан ходили, чтобы посмотреть на тех людей, которые были легендами журналистики. Бовин, Кондрашов. Даже ритуал обеда Бовина оброс рассказами – как накрывали его стол, сколько выпивали шампанского. Посидеть за одним столом с кем-нибудь из них, получить напутствие, совет – это окрыляло. Потом наступило другое время. Журналисты стали людьми с не самой высокой зарплатой. В какой-то момент даже возникал вопрос, что с Домом журналиста делать. Сначала мы считали, что это должен быть проходной двор. Чтобы любой мог зайти. Пускали без удостоверения, без разбора.

– И сейчас пускают. Сам проходил без удостоверения.

– Пускают. Но сейчас стали возрождаться новые формы общения. Одна из них – Клуб погибших журналистов, который существует уже 15 лет. Клуб ветеранов журналистики выпустил 10 томов «Живой памяти» – книг о журналистах, которые прошли войну. Появилась организация, связанная с теле- и киножурналистикой. Уже прошел первый фестиваль. Да и сам дом преобразился, стал более теплым после ремонта, который мы провели минувшим летом.

– Сегодняшний Домжур – это ресторан с закусочной, здесь есть площадки для пресс-конференций и концертный зал.

– Да. Но в Берлине Домжур – это набор ресторанов, где можно почитать газеты или отметить чей-то юбилей. Там нет тех проблем, которыми взбудоражен российский журналистский цех. Ресторан – это основа. Журналистика – такая профессия, когда нужно много общаться, встречаться.

– В какой мере доходы Домжура покрывают затраты на его содержание?

– Покрывают мало. Дом зарабатывает на мероприятиях, связанных с пиаром. Остальное – пожертвования спонсоров. Государство не дает ни копейки. Ни напрямую, ни через гранты Общественной палаты.

– Кому принадлежит здание?

– Союзу журналистов.

– Рейдеры пытались отобрать?

– Дважды. В конце 90-х годов. И оба раза за нас заступалась Госдума. А в последние годы не трогают.

– У самих не возникало соблазна сдать половину Домжура под офисы? Здание-то в центре Москвы...

– Это очень опасно. Официально кого-то пускать. И рейдеры могут быть, и кто угодно.

– Но оппозицию для проведения пресс-конференций пускаете...

– Да. Журналистский мир должен знать точку зрения оппозиции.

– В какой мере власть это терпит?

– Власть – разная. Умные чиновники относятся нормально. Те, которые пытаются показать свою преданность потолку власти, начинают предпринимать какие-то усилия.

– Как бы вы отнеслись к предложению обменять здание Домжура на современный офис? Старый купеческий особняк ведь не особо функционален, не для того строился.

– У меня другая мечта: квартал между Калашным переулком и Никитским бульваром накрыть стеклянным футляром. Концепция проекта уже есть. Мы сохраним старый фасад здания как визитную карточку, но за счет пристроек над ним и рядом увеличим площади. В другой части здания, возможно, разместятся редакции, телекомпании.

– Когда начнется стройка?

– Надеюсь, что нынешним летом.

– На чьи деньги?

– На деньги Союза журналистов. Возьмем в долг, но выстроим.

Александр Колесниченко