СЛЕЗНЫЕ МИМОЗЫ

Ранее утро, 8 марта. Будильник зазвенел, и даже не успев, как следует начать свою песню, умолк под натиском моего пальца. Почти в темноте оделся, тихо прикрыв входную дверь, направился к базару. Чуть стало светать. Я бы не сказал, что погода была весенней. Ледяной ветер так и норовил забраться под куртку. Подняв воротник и опустив в него как можно ниже голову, я приближался к базару. Я еще за неделю до этого решил, никаких роз, только весенние цветы... праздник же весенний. Я подошел к базару. Перед входом, стояла огромная корзина с очень красивыми весенними цветами. Это были мимозы. 

- А кто продавец, - спросил я, пряча руки в карманы. Только сейчас я почувствовал, какой ледяной ветер. 
- А ты, сынок, подожди, она отошла, скоро вернется, - сказала тетка, торговавшая по соседству солеными огурцами. 

Я встал в сторонке, закурил и даже начал чуть улыбаться, когда представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена. 

Напротив меня стоял старик. Сейчас я не могу сказать, что именно, но в его облике меня что-то привлекло. Старотипный плащ, фасона 1965 года, на нем не было места, которое было бы не зашито. Но этот заштопанный и перештопанный плащ был чистым. Брюки, такие же старые, но до безумия наутюженные. Ботинки начищены до зеркального блеска, но это не могло скрыть их возраста. Один ботинок был перевязан проволокой. Я так понял, что подошва на нем просто отвалилась. Из-под плаща была видна старая, почти ветхая рубашка, но и она была чистой и наутюженной. Его лицо было обычным лицом старого человека, только во взгляде было что-то непреклонное и гордое, не смотря ни на что. 

Сегодня был праздник, и я уже понял, что дед не мог быть не бритым в такой день. На его лице было с десяток парезов, некоторые из них были заклеены кусочками газеты. 

Его руки от холода были синего цвета, но он стоял на ветру и ждал. Какой-то не хороший комок подкатил к моему горлу. Я начал замерзать, а продавщицы все не было. Я продолжал рассматривать деда. По многим мелочам я догадался, что дед не алкаш, он просто старый, измученный бедностью и старостью человек. И еще я просто явно почувствовал, что дед стесняется теперешнего своего положения. К корзине подошла продавщица. 

Дед робким шагом двинулся к ней. Он подошел к продавщице, я остался чуть позади него. 

- Хозяюшка.... милая, а сколько стоит одна веточка мимозы,- дрожащими от холода губами спросил дед. 
- Так, а ну вали отсюдава, алкаш, попрошайничать надумал, давай вали, а то... - прорычала продавщица на него. 
- Хозяюшка, я не алкаш, да и не пью я вообще, мне бы одну веточку.... сколько она стоит?- тихо спросил дед. Я стоял позади него и увидел, как у деда в глазах стояли слезы...
- Одна, да буду с тобой возиться, алкашня, давай вали отсюдава, - рыкнула продавщица. 
- Хозяюшка, ты просто скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, - так же тихо сказал дед. 
- Ладно, для тебя, алкаш, 50 рублей ветка,- с какой-то ухмылкой сказала продавщица. На ее лице проступила ехидная улыбка. Дед вытащил дрожащую руку из кармана, на его ладони лежало три бумажки по десять рублей. 
- Хозяюшка, у меня есть 30 рублей, может, найдешь для меня веточку на эти деньги, - как-то очень тихо спросил дед. 
Я видел его глаза. До сих пор я никогда не видел столько тоски и боли в глазах мужчины. 
- На 30 тебе найти, алкаш, га-га-га, щас я тебе найду,- уже прогорлопанила продавщица. Она нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась...
- На, держи, алкаш, беги к своей алкашке, дари га-га-га-га, - дико захохотала эта дура. В синей от холода руке деда я увидел ветку мимозы, она была сломана по середине. Дед пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая слушать его, ломалась по полам, и цветы смотрели в землю... На руку деда упала слеза... Он стоял и держал в руке поломанный цветок и плакал. 

- Что же ты, курица тупая, делаешь? – начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия и не заехать продавщице в голову кулаком.
Видимо, в моих глазах было такое, что продавщица как-то побледнела и даже уменьшилась в росте. Она просто смотрела на меня, как мышь на удава, и молчала. 
- Дед, а ну подожди, - сказал я, взяв его за руку. 
- Ты, курица тупая, сколько стоит твое ведро, отвечай быстро и внятно, чтобы я не напрягал слух,- еле слышно, но очень понятно прошипел я. 
- Э.... а...ну...я не знаю,- промямлила продавщица
- Я последний раз у тебя спрашиваю, сколько стоит ведро!? 
- Наверное, 500 рублей, - сказала продавщица. Все это время дед, не понимающе, смотрел то на меня, то на продавщицу. Я кинул под ноги продавщице купюру, вытащил цветы и протянул их деду. 
- На, отец, бери, и иди поздравляй свою жену, - сказал я.

Слезы, одна за одной, покатились по морщинистым щекам деда. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал...
У меня у самого слезы стояли в глазах. Дед мотал головой в знак отказа, и второй рукой прикрывал свою поломанную ветку. 
- Хорошо, отец, пошли вместе, - сказал я и взял деда под руку. 
Я нес цветы, дед свою поломанную ветку, мы шли молча. По дороге я потянул деда в гастроном: купил торт и бутылку красного вина. И тут я вспомнил, что не купил себе цветы. 
- Отец, послушай меня внимательно. У меня есть деньги, для меня не сыграют роли эти 500 рублей, а тебе с поломанной веткой идти к жене нельзя, сегодня же Восьмое марта, бери цветы, вино, торт и иди к ней, поздравляй. У деда хлынули слезы.... они текли по его щекам и падали на плащ, у него задрожали губы. 
Больше я на это смотреть не мог, у меня у самого слезы стояли в глазах.

Я буквально силой впихнул деду в руки цветы, торт и вино, развернулся и, вытирая глаза, сделал шаг к выходу. 

- Мы... мы... 45 лет вместе... она заболела... я не мог ее оставить сегодня без подарка, - тихо сказал дед, спасибо тебе... 
Я бежал, даже не понимая, куда бегу. Слезы сами текли из моих глаз...

Сергей Игнатов