Михаил ЕФРЕМОВ, артист: Я ТОЖЕ ХОТЕЛ У НИХ КВАРТИРУ ПОЛУЧИТЬ…

Наш век, мне кажется, стал еще более жестоким. В моей 47-летней жизни нежестоких лет могу насчитать всего несколько… Пору перегруппировки формаций — с Горбачева и до 1993-го, когда между властью и обществом наладился какой-то диалог. Когда этот гигантский колосс СССР пал, причем почти бескровно. Да и расставались мы тоже достаточно беззлобно. Злоба полезла позже, лет 10 назад. Наши разборки с Украиной, Грузией, Белоруссией, не говоря уже о Киргизии — это возбуждение фантомных болей. Простым людям игра мускулов, махание газовыми шлангами ни к чему. У нас своих дел и болезней накопилось столько, зачем на эти фантомы отвлекаться.

По-моему, где-то с середины 90-х стало понятно, куда все идет. Когда властью начали активно торговать. Сначала, ладно, за саму власть бились. Стреляли из танков по парламенту. Потом все, кто при серьезных кабинетах, стали капиталистами. Как в народе говорят: «Наворовали. Ну? Пришли новые. Наворовали. Ну?» И что они делают? Чтобы не отняли краденое, вводят специальные законы. Законы, направленные на то, чтобы завоеванное в основном неправдами отстоять и умножить. Законы эти мешают мне жить. Они унижают мое достоинство даже тем, каким языком составлены. Не человеческим, языком для «казенного дома». Языком, понятным лишь гоголевским коллежским регистраторам. Тем чиновникам разного звена, кто нынче именует себя «менеджерами». Их страшно много. Для них и создан этот «регистраторский» язык. Нормальному человеку разобраться в нем невозможно. 

Раньше в партбюрократию шли не из-за того, что денег много. Протекция была. Но люди все-таки медленно поднимались по красным ступенькам. Завод — партком — райком. Чтобы сильно выдвинули, лет десять приходилось побегать… Сейчас схема проста: звонок — транш — кабинет.

Что еще огорчает? Нас загружают псевдоинформацией. Федеральные «Вести» должны сообщать людям новости за день. Я не понимаю, зачем мне знать котировки Центробанка Китая? Почему я должен быть погружен в ежедневный распорядок дня премьера? Вот он посетил комбайновый цех «Ростсельмаша», приехал на Harley Davidson встречаться с байкерами. Мне это зачем? Для чего на такую пиар-информацию тратятся деньги налогоплательщиков? Расскажите что-нибудь еще. Про философию. Про жизнь людей, а не только упырей, убивающих стариков из-за жилплощади. И не убеждайте меня, что мне это нужно. В других странах с экранов не льется столько пены.

Впрочем, не так все ужасно. Я пришел на программу «Жди меня». Боялся подсадок. Боялся, что это не настоящее. Что не выдержу эмоционально. Там весь зал на таком диком нерве. Искру надежды может высечь подлинная человеческая трагедия. 

А сами художники на поклоны власти были падки в разные времена. Не сегодняшняя это проблема. Вот артисты пишут в правительство Москвы. Я такой-то… звание… И получают квартиры за государственные деньги. Я тоже собрался было написать, чтобы дали… Но потом ведь попросят подписать письмо, чтоб, типа, Ходорковский сидел! И так было всегда. Раньше просто потише, не так публично, потому как — неудобно. А сейчас — плевать, «быльем покати — трава не расти». У каждого свои проблемы: квартира, новое здание для труппы, гастроли, звание.

У нашей иерархии своя разновидность — византийская. То есть пропасть между ней и народом о-го-го. И характерно, что не только президенты, но и их окружение: администрации, пиар-службы быстро теряют «ориентиры», ощущение в пространстве страны. Парят где-то там, над рубиновыми звездами. Народ сверху кажется насекомыми: «материалом», терпилами. Это Византия, отягченная коммунистическим прошлым.

Что касается диалога с властью — не знаю. Нужен ли он? По-моему, самое правильное — в упор ее не замечать. Она ж в каком-то смысле виртуальная. Мы сами ее значение сильно преувеличиваем.

Записала
Лариса Малюкова