Альберт ЛИХАНОВ, писатель: СИРОТ НЕ ПОДПУСКАЮТ К ПОЛУЧЕНИЮ ХОТЯ БЫ СРЕДНЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

В один из самых тяжелых периодов советской истории – после Великой Отечественной войны – в стране было 678 тысяч детей-сирот. Сегодня, по нашим данным, в России эта категория составляет 750 тысяч человек, и каждый год органы опеки и попечительства вновь выявляют более 100 тысяч детей, которых можно считать сиротами или лишенными родительского попечения. Причем случаи, когда оба родителя погибли, занимают не более 5%, остальные живы, но либо пьют, либо ведут такой образ жизни, что у них по суду отнимают детей. Далеко не всегда отъем детей справедлив. Да, вмешательство государства порой необходимо. Но оно должно приходить в семью не только с ножом, но и с клеем. Требуется создать систему, когда бедствующая женщина может куда-то обратиться, у нее не отнимут при этом ребенка, а дадут возможность встать на ноги, найти работу. Это наиболее комфортный и экономичный вариант борьбы с сиротством.

Государственная программа по уменьшению числа детских домов с треском провалилась. За последние четыре года в российские семьи было роздано 80–90 тысяч детей-сирот. Регионы старались сделать это как можно быстрее из соображений экономии: годовое содержание ребенка в детдоме стоит от 150 до 300 тысяч рублей, на Чукотке – миллион рублей. Будущих приемных родителей просто соблазняли деньгами: за каждого усыновленного ребенка ежемесячно полагалось порядка 8 тысяч рублей доплаты. Начался кризис, выплаты родителям стали задерживать, а в некоторых регионах – и вовсе прекращать. Поэтому из 80–90 тысяч усыновленных детей с 2007 года около 30 тысяч вернули в детдома. А ведь за это время детские дома успели продать вместе с землей, коллективы распустили, поэтому «возвращенцев» стали подселять в оставшиеся заведения, где и так мест свободных нет. Я уж не говорю про то, какую психологическую травму получили сами возвращенные дети – измерить это в цифрах просто невозможно. Зато другое направление в сфере «охраны» детства, увы, развивается успешно. В наши дни все стремятся детские дома сделать коррекционными. У педагогов 20% надбавка к зарплате, возможность создания дополнительных штатных мест. Кроме того, никому не выгодно тащить ребенка за уши до 11-го класса. Это в советские времена была такая установка. Даже если сирота доучивался до восьмого класса, шел потом в техникум – он становился уважаемым в обществе рабочим, получал жилье быстрее других, устраивался в жизни. Сейчас же от сироты стараются избавиться как можно раньше. У нас работают медико-педагогические комиссии: трое взрослых смотрят на ребенка и дают ему характеристику: «дебил», «олигофрен», «умственно неполноценный». Ребенок в свое оправдание ничего сказать не может, да и не послушают его. Малыша отправляют в специальную коррекционную школу, где за восемь лет он получает образование четырех начальных классов. А из школы путь только один – в спец-ПТУ, где ему дают рабочую профессию, например, маляра или штукатура. Какую конкуренцию такие дети могут составить на российском рынке, где полно маляров-мигрантов? На мой взгляд, решение медико-педагогической комиссии требуется публично защищать, как диплом в вузе. Тогда многих детей удалось бы спасти от несправедливой отправки в «школу для дураков», они получили бы единственный шанс устроиться в жизни – дорвались бы до высшей школы. Тем более что высшее образование подготовлено к приему таких детей. Сирота получает стипендию, суточные на питание, бесплатное общежитие, ему дают учебники, одежду, обувь – все, чего он, возможно, не получит после выпуска. Но, повторюсь, государственная политика такова, что сирот просто не подпускают к получению хотя бы среднего образования. 

Доброта уходит?

В советское время был сформирован слой людей, которые служили таким детям пожизненно. Увы, ласка не признается современной властью, и доброта постепенно уходит из той сферы, где она нужнее всего. Уже не встретишь всех этих баб Нюр и теть Маш – уборщиц, поварих, – которые обнимут и утешат, если воспитатели накричали. Я дружил с директором агрошколы-интерната в Сыктывкаре Александром Католиковым, городским жителем, сделавшим настоящее сельское хозяйство своими силами. Все его подопечные умели обращаться с сельскохозяйственной техникой, с землей, каждую осень выпускники интерната с успехом поступали в Тимирязевскую академию, получали работу, создавали семьи, устраивались в жизни. Однако большинство наших сиротских заведений осуществляют патерналистскую политику государства. Детей надо накормить, напоить, выучить по мере сил. А сироты потом сами суп себе сварить не могут, потому что всю жизнь им его в тарелках раздавали. Его, неподготовленного, выбрасывают во взрослую жизнь. А потом получается, допустим, как в Москве. Там где-то 500 однокомнатных квартир в год сиротам выдавали в специально построенном доме. Так ребята в подъезде сдавали все квартиры, кроме одной, где и ютились все вместе, с утра до ночи «гудели» на вырученные за аренду деньги. Чтобы такого не произошло, необходимо и дальше вести выросших детей. Сейчас этого нет, но с этой задачей мог бы справиться наш проект – семейные детские дома. Суть проста: родители берут не менее пяти сирот к себе, им дается жилье, соцпакет, идет стаж, выплачивается зарплата старшего воспитателя детского дома. Родители отвечали за этих детей, но при этом сохранялся семейный, индивидуальный подход, обеспечивающий хорошие результаты в той же учебе. За время существования семейных детских домов на 4,5 тысячи усыновленных детей был всего 21 криминальный случай. К сожалению, в 1996 году проект был закрыт, детей перевели в приемные семьи – те самые, что сдали 30 тысяч детей обратно в детдома за три года. 

Полицейский контроль не нужен

Я не поклонник США, но считаю, что мы должны им в ножки поклониться и сказать «спасибо». С 1992 года на усыновление за границу отдано 80 тысяч детей, из них 50 тысяч – в США. При этом за все время выявлено всего 19 случаев плохого обращения с приемными детьми из России. В Испании не известно ни одного случая жестокого обращения с детьми, усыновленными из России. Для сравнения: в нашей стране в прошлом году подверглось насилию 109 тысяч детей, убито – тысяча малышей, показатели по 2008 году – 126 тысяч и 1914 соответственно. И это только те случаи, что стали известны прокуратуре! Не совсем понятно, почему мы настолько не желаем сиротам лучшей судьбы за границей. Ведь на зарубежное усыновление в первую очередь отдают детей-инвалидов – тех, кто в России практически не имеет шансов на новую семью. Сейчас идут разговоры о том, что за малышами, усыновленными иностранцами, надо будет внимательно следить, но я слабо представляю, как это технически можно сделать. Во-первых, персонального инструктора к каждому из 80 тысяч детей не приставишь, а, во-вторых, как сирота сможет почувствовать себя членом семьи, если над ним будет установлен такой надзор? В этом стремлении не давать ребенку свободы – вся отечественная система охраны детства. Взять тот же комендантский час – если хотите следить, чтобы после десяти вечера дети на улице не появлялись, то будьте добры обеспечить, чтобы ему не продавали сигареты, алкоголь; чтобы к нему не мог подойти педофил и заманить его в машину конфеткой. Сделайте так, чтобы учитель знал родителей в лицо, а родители знали, что их ребенок находится в школе, а не попрошайничает на улице. За детьми, может, и надо присматривать, но это должен быть присмотр взрослого над слабым, а не тотальный полицейский контроль. Увидел, что малыш собрался переходить улицу неправильно, – объясни, в чем он не прав и как это нужно делать, а не жди, пока это сделает родитель ребенка или милиционер. Но, к сожалению, у нас еще пока слишком высок уровень равнодушия в обществе.

Анна Семенова