ЛЕБЕДИНАЯ ВЕРНОСТЬ

Она заявляет: «Таривердиев – это моя жизнь». И в этом нет позы. Со дня смерти композитора прошло почти пятнадцать лет, но его помнят во многом благодаря усилиям его вдовы Веры ТАРИВЕРДИЕВОЙ. Она выпустила два десятка дисков с малоизвестными сочинениями мужа, дважды переиздала его мемуары, организовала Международный конкурс органистов имени Микаэла Таривердиева. А еще она готова часами рассказывать о нем захватывающие истории, которые могли бы быть положены в основу остросюжетного фильма.

Он имел стойкую репутацию донжуана, он был старше на двадцать четыре года. С ним было очень тяжело в быту. Таривердиев не выносил беспорядка. Ежедневная уборка, свежая рубашка, обеды только в гостиной – его молодой жене Вере приходилось нелегко. Она собирала ему портфель, чистила трубку и даже размешивала сахар в чашке чая. Но ведь делать это приятно, если любишь, восхищаешься, в чем-то даже бого-творишь человека, который рядом с тобой. И когда она возвращается в памяти к тем дням, то преображается, словно загорается внутренним светом. С Верой Гориславовной Таривердиевой мы встретились в самом центре Москвы, на Садовом кольце, в помещении Фонда Микаэла Таривердиева. Обстановкой офис скорее напоминает уютную квартиру: красивая мебель, великолепный рояль в центральной комнате, восточный ковер на полу, фотографии, сделанные когда-то самим композитором. Мы пьем чай из фарфоровых чашек с витиеватыми ручками. Вера Гориславовна выглядит прекрасно – в изящной шелковой блузке благородного светло-розового цвета, она красиво взмахивает руками, словно дирижирует невидимым оркестром…
- Вера Гориславовна, наверняка сначала состоялось ваше знакомство с музыкой Таривердиева, а уж потом с самим автором?
- Никто из нас не может сказать, когда впервые услышал музыку Микаэла Леоновича. Просто мы с ней жили многие-многие годы, десятилетия – и это касается огромного количества людей... Мне было тринадцать лет, я отдыхала в «Артеке». Сидела почему-то одна на лужайке, вдалеке синело море. Из старинных репродукторов звучала песня «Маленький принц». Она меня пронзила до глубины души. Я тогда не знала, кто автор. Много позже я, как и все мы, познакомилась с его киномузыкой: «Семнадцать мгновений весны», «Король-олень», «Ирония судьбы, или С легким паром!». Кстати, он же был первым, кто сделал песнями стихи Пастернака, Цветаевой и Ахмадулиной. И я удивляюсь тому, что люди, которые любят музыку к этим фильмам, не идут дальше. Ведь она как приглашение: а что еще сделал этот человек? Но мы все нелюбопытны… И я счастлива, что мне удалось узнать больше.
- Как произошла ваша встреча?
- Микаэл Леонович пришел к нам в редакцию «Советской культуры», чтобы представить трио «Меридиан». Они вместе работали над диском. Это была короткая встреча, ну а следующая, настоящая, произошла на фестивале «Московская осень». В газете я занималась современной музыкой и отвечала за освещение фестиваля. А это было сорок пять концертов! Два раза я писала статьи сама, а потом стала заказывать их авторам. И вот мне понадобилось найти человека, который написал бы рецензию на новое, очень неоднозначное произведение Родиона Щедрина. Никто как-то не решался. Именно в связи с этим я позвонила Микаэлу Леоновичу, он обещал подумать и через несколько дней пригласил меня на репетицию концерта. На той же «Московской осени» должен был прозвучать его концерт для скрипки, а также кантата Шнитке «Доктор Фауст». Вокруг последнего произведения ходило немало слухов. Говорили, что петь будет Пугачева, был большой шум, премьера все откладывалась и откладывалась. Попасть туда не представлялось возможным, билетов не выделили даже для прессы, даже для нашей газеты, для которой все двери были открыты. Я пришла на репетицию, Микаэл Леонович мне сказал: «Я отвечу после концерта, вечером». – «Но у меня нет билета», – пожаловалась я. Он открыл свой кейс и выдал мне билет! А после концерта он мне определенно обещал написать статью. Это произошло в пятницу, а в понедельник утром у него уже забрали статью, и она была совершенно замечательная. Микаэл Леонович вообще очень ярко, интересно мыслил, говорил. Эта статья заставила меня взглянуть по-другому на произведение Щедрина. И не только на него…
- Это было деловое общение, а когда же возникли чувства?
- Статью опубликовали. Я отправилась в Вильнюс (Родион Щедрин проводил там фестиваль – дачу в Литве строил). И вот несколько вагонов композиторов, музыковедов, исполнителей поехали туда. Фестиваль был прекрасный, город – чудесный. Там мы встретились и с Микаэлом Леоновичем. Но как-то уже по-другому. Он очень радовался выходу статьи. Всем меня хвалил. Там и начался наш роман.
- Вы были замужем...
- Все складывалось непросто. Микаэл Леонович решил, что раз я несвободна, то и он тоже должен быть несвободен. И на год женился. Затем мы драматически распутывали ситуацию. Длилось это несколько лет, пока мы не начали жить вместе. Микаэл Леонович прошел через несколько браков. В его возрасте и при его опыте предыдущей семейной жизни все было непросто и не быстро.
Но правильно, что все произошло не сразу. За те несколько лет мы переплелись так, что дошли до состояния, когда просто не могли жить друг без друга. Это была будто бы и не жизнь. И тогда все разрешилось. Наша тайна открылась, чему мы, честно говоря, порадовались.
- И он предложил вам руку и сердце?
-Господи, мы взрослые люди, какие там рука и сердце! Хотя обстоятельства, при которых мы заключили официальный брак, действительно были своеобразными. Расписали нас в Бакулевском кардиологическом центре, потому что нужно было ехать в Лондон, где Микаэлу Леоновичу предстояла операция на сердце. Он сказал: «Я не поеду, если мы не распишемся». Наши друзья организовали приезд сотрудников загса в кардиоцентр, и нас расписали.
- Таривердиев был похож на свою музыку?
- Микаэл Леонович – это образ, а не только внешние черты. Он производил впечатление значительное, совершенно того не желая, хотя был вроде бы прост. Аристократичность в нем сочеталась с простотой. Все, кто его знал, это ощущали. Его обожали все: гардеробщицы, квартирные хозяйки, у которых он снимал квартиры, библиотекарши. Где бы он ни появлялся, его любили, потому что он был совершенно необычный. И окружающие, даже за границей, где его никто в лицо не знал, интуитивно чувствовали его… именно значительность.
- Таривердиев в Москве вел шумную жизнь?
- Тот период жизни он назвал «Растиньяки 60-х», это было время такого творческого проявления себя. Он учился в Гнесинке, в классе Арама Хачатуряна, писал музыку на стихи японских средневековых поэтов. Был звездой института, редактором стенгазеты. Ходил на шлюпках от Москвы до Астрахани и обратно. Был членом сборной Москвы по авторалли. На конях скакал – разбивался, на мотоциклах ездил – разбивался, и так далее. Он активно искал себя. И очень харизматично проявлял. Сотрудничал с театром «Современник», который был тогда еще и местом тусовочным, как бы сейчас сказали. Там отмечали Новый год, там романы были, взаимоотношения, все дружили. Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина – все-все-все. Позже они так плотно не общались, но в 60-е это был такой мощный кулак нового поколения. Это чрезвычайно важно – ощущение поколения, команды, товарищества, поддержки друг друга.
- Микаэл Леонович слыл донжуаном...
- Как сказал Сережа Соловьев, Микаэл Леонович – это помесь Дон Жуана с Дон Кихотом. Это настолько точно!.. То есть если говорить о донжуанстве, то только в сочетании с донкихотством.
- Расскажите, пожалуйста, о той истории из жизни Микаэла Леоновича, которая легла в основу фильма «Вокзал для двоих».
- Авария произошла на Ленинградском проспекте, за рулем была женщина, не стану называть ее фамилию. Микаэл Леонович сидел рядом. Она не была виновата: из-за кустов выбежал пьяный человек, он погиб. Микаэл Леонович пересел за руль, взял вину на себя. Его судили. Женщина, которая вела машину, фактически его предала. Ей было безразлично, что с ним происходит. Но этот поступок абсолютно в духе Микаэла Леоновича. Вся эта история дорого ему обошлась. Он после нее закрылся, стал отдаляться от шумных компаний, которые раньше его вдохновляли. Для него это оказалось серьезным испытанием, у него даже ноги отнимались. А судебное разбирательство длилось почти два года. Его обвиняли, потом адвокат подавал на апелляцию. Но в результате Микаэла Леоновича осудили. И он не попал в тюрьму только потому, что через два года объявили амнистию. Этот случай был известен всем, всей Москве. И кто изначально находился за рулем, и кто куда пересел. Эльдар Рязанов неоднократно рассказывал, что именно эта история стала для них с Эмилем Брагинским основой сюжета фильма «Вокзал для двоих».
- Как вы считаете, молодое поколение способно понять серьезную музыку Таривердиева?
- Уверена, что да. И этому есть подтверждения. Например, в Японии его считают своим композитором. Японские музыканты сделали интерпретации музыки Таривердиева на национальных инструментах в сопровождении оркестра. Есть Международный конкурс органистов, где наряду с произведениями Баха, Листа, Брамса исполняется и музыка Микаэла Леоновича. Сейчас в мире признан и этот конкурс, и его лауреаты. И соразмерность существования этих имен. Есть что-то в его музыке, что еще должно открыться во времени, оно уже начало открываться нам...

Лилит Гулакян