БУДЕТ ЛИ У НАС, КАК У НИХ?!

Алексею было двадцать два года. Он был инвалидом-колясочником. Инвалидом его сделала армия — солдат поставили штукатурить дом, но недоглядели, и строительные леса рухнули. Алексей долго валялся по больницам, а потом его выдали родителям с неработающими ногами, удостоверением инвалида и отечественной скрипучей коляской. Алексей был моим соседом по этажу, мы дружили еще до его похода в армию. И теперь его родители звали меня, когда нужно было помочь спустить его вниз. В подъезде был один стандартный лифт. Мы тащили Алексея до лифта и усаживали в нем на табуретку. Потом спускали, выносили из лифта и сажали на скамеечку. Вторым рейсом ехала его коляска. После прогулки все повторялось в обратном порядке, и мы втаскивали его в квартиру, униженного и молчаливого. Но прогулки эти были нечасты. В основном Алексей сидел у окна и смотрел на улицу. На улице было советское время, и все, на что он мог рассчитывать, был переделанный на ручное управление “Запорожец”.  Однажды мы с ним смотрели какой-то футбол, его родители хлопотали возле него, а потом ушли в другую комнату. И он вдруг разрыдался — сдавленно и тоскливо.

И вдруг Алексея как прорвало. Он стал говорить, что знает, что теперь он — обуза для родителей, а они уже старые, чтобы его все время носить. Он хочет помыться в ванной, но нет устройства, чтобы себя туда самому перенести. Он хочет спуститься вниз, но коляска не входит в маленький лифт. Он хочет сам поехать по тротуару, но может доехать только до первого перекрестка — дальше нет пандуса для спуска. Он хочет пойти в кино, но в громадном кинотеатре сорок пять ступенек до входа, а потом два лестничных пролета до зала.  

А счастье все-таки пришло

Однако дальнейшая судьба Алексея сложилась удивительно. Он сидел дома и смотрел в окно, но тут началась перестройка. А потом появились первые компьютеры, и родители подарили ему этот агрегат, чтобы он развлекался. Но у Алексея было очень много времени, и он увлекся программированием. Это у него стало получаться, и где-то в 92-м он с родителями эмигрировал в Америку.  Сейчас там у него дом, жена и трое детей. Он по четырнадцать часов проводит в своей маленькой компьютерной фирме, потом ведет свою коляску к машине, из которой наружу выезжает кресло, на которое он самостоятельно садится. Дома у него платформа — подъемник на второй этаж, а в ванной специальное устройство, которое бережно погружает его в воду. Утром он делает “пробежку” на коляске, ловко перелетая с тротуара на тротуар по плавным пандусам, а когда идет в театр или в кино, то для него там есть либо лифт, либо подъемник. А в самом зале специальное удобное место, чтобы смотреть фильм или спектакль прямо в коляске.  Мы сидели с ним за столом и выпивали. Он много шутил, вел себя уверенно и достойно. Рассказал, что вначале жил тут очень трудно, но бесконечно благодарен родителям, ибо они спасли его — на Родине он бы покончил с собой от унижения.  — Понимаешь, они тут видят меня! — говорил он мне. — Я для них — равный. Тут в каждую фирму нужно обязательно брать кого-то из этнических меньшинств и инвалида, иначе штрафуют. Они не жалеют меня, просто все устраивают так, чтобы я перестал себя чувствовать инвалидом.  

«Золотые» паралимийцы

Я рассказал эту историю не просто так.  Наши славные зимние олимпийцы, получившие одиннадцатое командное место и, как признает само руководство страны, выступившие в этот раз наиболее бесславно, получили от государства по BMW. Слава богу, не все, а те, кто получил медали.  А пока им раздают BMW, в это же время в Ванкувере выступают на своей отдельной Олимпиаде наши паралимпийцы. Так в наше время принято интеллигентно называть инвалидов. Так вот, наша команда и команда Украины занимают ведущие места.  Возникает мысль: почему здоровые нормально выступить не могут, а те, у кого руки не работают и ноги не двигаются, — берут медали?  Я смотрю на телеэкран, вижу, как ловко они управляются с колясками, и думаю о том, что они вернутся домой с медалями, их покажут в новостях и, возможно, даже еще чем-то наградят. А потом продолжится их борьба с равнодушием государства, которое любит инвалидов только тогда, когда надо проголосовать.

Хочется того же

Я иду по европейскому или американскому городу, который помнит, что в нем живут инвалиды. На вокзале — специальная касса с пандусом. В соседних кассах давка, но к этой никто и не думает подходить — это только для инвалидов. Для них же — комната, в которой можно передохнуть, выпить кофе и узнать, что тут сделано специально для инвалидов: рестораны, кино, театры, музеи. В городе почти все перекрестки с пандусами для колясочников, а для незрячих — специальная ребристая дорожка: поставил в углубление палочку, и она ведет тебя по центру тротуара до ближайшего подземного перехода. Если нужно поехать в автобусе, то он выпустит специальную платформу, чтобы на нее вошла коляска, а водитель сам выйдет и поможет погрузиться. И все пассажиры будут терпеливо ждать. А на карте метро особо указаны именно те станции, где есть лифты или подъемники для колясочников. На каждой автостоянке есть специальные места для инвалидов. Они выделены особым цветом, и упаси Боже их занять! Кстати, об автомобилях. Если у тебя частичное отсутствие конечностей, то серийный автомобиль тебе переделают так, чтобы ты мог его водить хоть одним пальцем.  В любом офисном здании все туалеты — с особой кабинкой для колясочников, а одна из раковин для мытья рук ниже, чем остальные. Точно так же, как в банках один из банкоматов ниже других, чтобы колясочнику не тянуться.  Все сделано для того, чтобы инвалид обслуживал себя сам и не терял достоинство.  А у нас только в Москве более 1 миллиона 200 тысяч инвалидов. Мы ощущаем этих людей рядом с собой?!  Нет. Потому что их заперли в квартирах. Для них не переделывают старые тротуары на пандусы для колясочников и не ставят на светофоры звуковые сигналы, чтобы слепые могли сами перейти на зеленый свет. А станции метро строят так, чтобы инвалиды туда самостоятельно не могли войти. И не делают таких машин, чтобы инвалид мог сам ездить.

Наша власть и чиновники только говорят о том, что когда-то все это будет, а пока предлагают инвалидам все это покупать за границей, забыв о размере пенсии по инвалидности.  Но когда паралимпийцы берут “золото”, то телевизор взрывается от восторга, а газеты пестрят фотографиями, где начальники стоят среди колясок.

Матвей Ганапольский