Ольга ЗАРУБИНА, певица: ПЕРЕЖИЛА РАЗНЫЕ ИСПЫТАНИЯ

Сколько себя помню, пела я всегда, но о карьере певицы не мечтала, вот учительницей стать хотела. В Москворечье, где я росла, песню любили, многие играли на гитаре, балалайке, гармони… Стоило услышать музыку, я сразу начинала петь, неважно, где была – дома или на улице. А как подросла, пошла в музыкальную школу по классу фортепиано. На сцену впервые вышла в пионерском лагере. И такой позор случился – забыла слова! Вот уж наревелась и решила для себя: больше петь не буду!

Вспоминаю детство без восторга

В медицинское училище я поступила по совету матери. Думаю, ей и отчиму хотелось, чтобы я быстрее стала самостоятельной и ушла из дома. Собственно, и мне там задерживаться не хотелось. Отчим был очень жестоким человеком, ругал и наказывал нас с братом по любому поводу, за каждую детскую шалость. Атмосфера в семье была очень тяжелая. Вспоминая детство, иногда думаю: как же нужно было маме не уважать себя, чтобы жить с таким жестоким человеком… А она так любила отчима – старалась оградить его от всякой работы, сама по две смены вкалывала на химзаводе... А мамины подруги еще завидовали ей – такой мужик достался! Даже теперь, когда его нет, мама уверена, что муж у нее был замечательный...

Cвою детскую клятву – больше не петь – нарушила, как в училище поступила, стала участвовать в художественной самодеятельности. И меня, как одну из солисток, отправили защищать честь музыкального училища на городской конкурс. Этот смотр талантов медиков стал для меня судьбоносным. Композитор Тухманов написал для меня песню «Так не должно быть», которую мы исполнили с Михаилом Боярским. На следующий день я проснулась известной певицей, а было мне всего 19 лет. Вроде все должно было идти по восходящей, а не получалось! На эстраде и в то время были интриги, сплетни, подставляли друг друга… Песня с Михаилом Боярским «Так не должно быть» прозвучала в 1979 году на «Голубом огоньке», а потом ее сняли с передачи «Песня года», позже она уже нигде не звучала. Но я продолжала выступать. С ансамблем «Музыка» поставили рок-оперу на музыку Андрея Богословского «Алые паруса», где я играла Ассоль. Потом поступило предложение из Москонцерта перейти к ним работать.

Деньги получала, как и все – 10 рублей 50 копеек за концерт. Хотела петь в сольном отделении, чтобы заработать больше, но не разрешали. И все же эта работа позволила мне снять комнату в коммуналке, и я ушла из дома.

Счастье было недолгим

С Александром Малининым мы познакомились, когда он пришел работать к нам в ансамбль «Метроном», мы с ним вместе выступали. Он смотрел на меня восторженными глазами и всегда осыпал комплиментами, ведь я тогда уже спела с Боярским, выступала на телевидении – он считал меня звездой. Саша всегда отлично выглядел, модно и красиво одевался, благо его родители во всем ему помогали, хорошо играл на гитаре...

Сначала он ухаживал за другой девушкой, а потом переключился на меня. Не скрою, ухаживал красиво, на гастролях часами сидел в моем номере. Вот я и влюбилась… Молодая была и очень романтичная, верила всему, что он говорил. Одно смущало – он был женат. Но я твердо верила его словам, что с женой он живет исключительно из-за ребенка, а как только малыш немного подрастет, он разведется. Мне было тогда 22 года, ну кто может в таком возрасте усомниться в любви такого обаятельного парня, как Саша? А когда я сняла комнату в коммуналке, он стал там частым гостем. Днем – у меня, а ночью уходит домой. Какое-то время все у нас было хорошо и славно. Но Саша сразу дал мне понять, что детей не хочет, у него же рос Никита, зачем ему еще ребенок...

Пожениться надо было хотя бы потому, что у Саши не было московской прописки. Сама ему и подсказала. Сейчас таких открытых девушек, какой была я, наверное, нет. И хорошо – меньше обмана… В общем, сыграли свадьбу, она не была веселой, да и жениха пришлось ждать – опоздал он.

Наше семейное счастье было коротким. Когда мой муж попал в группу Стаса Намина, он часто стал выезжать за границу. Дома ему не хотелось быть совершенно. А в 84-м году, когда я забеременела, Саша засобирался в Америку. Спрашиваю его: «Как быть?» «Хочешь рожать – рожай, твой выбор», – ответил он. Я не стала больше обсуждать с ним это, мне было 27 лет, я очень хотела ребенка.

Кира родилась в 1985-м, на другой день мне сказали, что девочка больна и находится под колпаком с кислородом. Можете представить, что я ощутила? С одной стороны – счастье, дочка родилась, с другой – тревогу и волнение: справлюсь ли с больным малышом?

Я всегда была с дочкой одна, изредка помогала мама. Саша один раз пришел в больницу, он гастролировал, был в поездках. В четыре месяца девочке нужно было делать операцию на сердце в институте Бакулева… Помню, дочка все время двигалась, хотя и задыхалась. Я ей вырезала большую дырку в соске, чтобы молочко поступало лучше – она сама не могла сосать, не хватало сил... Но при этом у меня было такое ощущение, что Кира боролась за жизнь на подсознательном уровне. Мне это тоже придавало сил. Я старалась отогнать плохие мысли, ведь от них можно и с ума сойти. Мне повезло с врачом, она разрешала навещать дочку в любое время. А с этим ведь тогда строго было. До сих пор осталась в памяти такая картина: в палате, где я находилась, лежали больные дети, мы так переживали за каждого ребенка! А за стеклом, в другой палате – здоровые, крепкие малыши, но брошенные, сироты. И это было ужасно!

Где же я силы брала, чтобы пережить такое испытание? Их у меня и не было, если честно. Тогда мне казалось, что жизнь замерла на месте. Когда девочка выкарабкалась, я с трудом, но устроилась петь в варьете, надо же было на что-то существовать.

Малинин совсем не помогал мне. А его родители… Они жили в другом городе, им, наверное, не до меня было. И все-таки его величество Случай мне помог. Моя встреча с Владимиром – это, видимо, подарок судьбы за мои страдания. Случилось это в театре Эстрады в 1987 году на концерте в честь Дня милиции.

Все сложилось само собой

Первое, что сделал в ресторане Володя, – поставил на стол большую тарелку икры, он решил, что я голодаю и нужно меня подкормить. Не знаю почему, но я ему сразу поверила, поехала с ним на гастроли в Херсон. А когда получила зарплату – 3 тысячи рублей – не поверила своему счастью! У меня было ощущение, что на этом все и закончится....

Но как-то незаметно все произошло, само собой сложилось. Мы долгое время не были расписаны. У каждого из нас за плечами был непростой жизненный опыт... Так случилось, что мы потянулись друг к другу без всяких лишних слов... Думаю, так надежнее, чем много говорить о любви, а через пару лет услышать от близкого человека: «Извини, но я с тобой несчастлив».

У меня спрашивают, если бы не отъезд в Америку моя карьера сложилась более удачно? Но я считаю, вряд ли. Отъезд был моей инициативой. Для него было много причин, одна из них – нам мешали работать, как говорится, ставили палки в колеса. Любой промах воспринимался как нечто из ряда вон выходящее. У меня вообще такое ощущение, что в нашей России талантливые люди не нужны. Вы посмотрите, кто поет, кого раскручивают, в кого вкладывают деньги?

Дочь похожа на отца

Сначала туда выехал муж, а потом мы с Кирой. Первые годы были очень тяжелыми: ты ходишь, как глухонемой, вокруг чужие люди, чужие законы, чужая культура и самое главное – язык. А раз ты не можешь общаться, значит, ты не можешь найти хорошую работу и не имеешь возможности хорошо жить. Три года мы снимали квартиру в итальянском квартале у русских. Три года я не работала, сидела с ребенком – детские сады там очень дорогие. Володя устроился работать в агентство, которое занималось всякими «шпионскими штучками», он мог в пуговицу видеокамеру вставить. Два его изделия завоевали на международной выставке первые места, за что босс повысил ему зарплату. В целом было очень сложно, экономили на всем. Потом я пошла учиться на медсестру, в Штатах ведь не признают советских дипломов. Там медсестра в год получает 60–70 тысяч долларов, но у нее и обязанностей больше, чем у нашей. Это очень престижная профессия. Потом работала медицинским переводчиком. Кира пошла в школу, сейчас она учится в колледже.

Когда ей исполнилось 14 лет, я рассказала, кто ее родной отец. Она, кстати, очень похожа на Малинина. Она унаследовала от родителей прекрасные музыкальные способности. Красиво поет, танцует, выступает в клубах, конечно же, отлично владеет английским языком. Следят ли за модой американские женщины? Есть такая поговорка: если женщина пришла на работу в той же одежде, что и вчера, значит она не ночевала дома. У американок спальня и гардероб одинакового размера. Одежда дешевая, зато ее много. Они не покупают дорогих вещей, сейчас там продают много китайского товара. Американская женщина ходит каждый день на работу в новых вещах, а потом отдает их в Армию спасения. И снова – шопинг. И так всю жизнь.

А насчет американского гостеприимства скажу так. Только эмигранты ходят друг к другу в гости. Американцы делают это крайне редко, определяя дату посещения за месяц, а потом могут и забыть. Они никогда о себе ничего не расскажут, никогда не подпустят к себе близко. У русских ведь как: «О, здравствуйте, заходите!», и то, что в холодильнике – немедленно на стол. Этого у американцев и в помине нет. Они живут по принципу: «Мой дом – моя крепость».

Что порадовало и удивило в столице, где я не была много лет? Москва сегодня – это Европа! Вот только нет в ней… теплоты. Мы уезжали из другого города, где люди были проще, добрее. Несмотря на то, что много красочных витрин, много рекламы, много всего в магазинах, народ не стал добрее. Странно… Продавцы и водители на дорогах по-прежнему невежливы. Это возмущает, как и пробки на дорогах. В Америке ни один продавец не может грубить покупателю, его сразу уволят, а потом он не устроится никуда на работу. А по-настоящему порадовало то, что зрители меня помнят! И я благодарна им за это!

Анна Ветрова