И СЕЙЧАС ЕСТЬ ПОДВИГИ В ЖИЗНИ
Кобзон – некогда символ советской эстрады – сегодня на этой самой эстраде смотрится скорее белой вороной. Во-первых, просто потому, что умеет петь. Во-вторых, потому, что всегда пунктуален, обязателен перед организаторами, не ломается, несмотря на годы и здоровье. Наконец, начисто лишен признаков «звездной болезни». Может быть, глядя на коллег по сцене, Иосиф Давыдович Кобзон и скучает по Советскому Союзу? И кажется, продолжает жить в стране, которой нет уже двадцать лет.

– Позвольте у вас спросить, что такое патриотизм? В России сейчас это много и часто обсуждают, кто-то спекулирует на этом понятии…
– К сожалению. Но я дитя советского периода. Как поется в песне Газманова, сделан я в СССР, поэтому знаю, что такое советский патриотизм. Несмотря на то, что были голод, холод, разруха, мы жутко любили свою страну-победительницу, мы любили свой народ. И как бы ни говорили современные ваши коллеги о том, что было тяжелое время коммунистического периода, но многие вещи, к сожалению, остались в этом периоде: остались бесплатное медицинское обслуживание, образование, остался комсомол, который объединял молодежь.

Сейчас молодежь разорвали по коммунальным политическим квартирам – молодежь «Единой России», молодежь «Справедливой России», молодежь КПРФ, молодежь ЛДПР и так далее. В Советском Союзе, несмотря на его масштабы, на наличие национальных республик, была одна молодежь – советская. Поэтому нетрудно было собрать четыреста тысяч молодых людей и отправить их на строительство БАМа, на строительство Братской ГЭС. За двадцать лет с тех пор, как появились суверенные государства – бывшие советские республики, – нет такого энтузиазма и нет такого патриотизма, который был и помогал бы стране.

У нас есть чем гордиться. Нужно обязательно всем этим гордиться. Я живу в России, и я горжусь тем, чем богата моя страна, ведь, кроме недр, есть еще интеллектуальное и духовное богатство. И сейчас есть подвиги в жизни – они проявляются в тяжелые периоды, которые переживает страна, будь то пожары, катастрофическое потепление и так далее.

– Намекаете на то, что для проявления лучших качеств нам нужна беда?
– Экстремальные обстоятельства, и только они, сближают народ – вот Чернобыль сплотил народ, то же было, когда случился «Норд-Ост», весь народ сплотился ради того, чтобы спасти этих людей. У нас очень хороший народ, только нужно помочь этому народу понять, что у него одна страна, у него нет выбора другой. Нужно любить страну. Даже если Родина-мать не совсем здорова, нужно сделать все для того, чтобы поднять ее на ноги.

Порыв души

– Вас знают как человека поступка отнюдь не в экстремальных обстоятельствах, а в каждодневных. Когда вам стало плохо на трибуне, вы дважды вернулись и ушли с достоинством. Что нужно, чтобы люди были способны на поступки с большой буквы?
– Спланировать поступки невозможно, это порыв души, который возникает из ниоткуда – от внутреннего состояния, от воспитания. Все террористические акты происходят от отсутствия культуры. И не дай Бог, если случается какое-то несчастье или горе, здесь и появляются поступки от неожиданных людей. Появляются они от молодежи или от взрослых людей, и тут трудно предугадать, кто совершит тот или иной поступок. Здесь все зависит от человека, от его внутренней культуры. Мы, к огромному сожалению, культуру сейчас не ставим на первое место, а зря. Потому что культура, духовность должны быть в обществе на первом месте, и только тогда мы можем рассчитывать на какие-то подвиги и поступки.

– А такое возможно? Вы же были председателем комитета по культуре в Госдуме…
– Такое невозможно при отсутствии финансирования. Видите, они не жалеют средств на восстановление разрушенных зданий, на содержание колоний, а на культуру средства жалеют. А так мы лишимся и музеев, и библиотек, и заповедников, лишимся очагов культуры, которые воспитывают наших детей, воспитывают нашу молодежь, воспитывают наше общество.

– А есть ли тут такая зависимость: дадут денег больше на культуру – и общество станет здоровым?
– Прямая. Если судить о культуре по Москве и по Санкт-Петербургу, то можно сказать, что у нас все с культурой благополучно. Но мы забываем о том, что Россия – это Сибирь, Урал, Дальний Восток. Россия огромная, и у нас полностью убита сельская культура, потому что нет средств. А раз нет средств и нет сельской культуры – значит, нет молодежи на селе, значит, нет села, некому работать на селе, некому работать в сельском хозяйстве, это все взаимозависимо.

Корпоративы я бы просто убил

– Ваше имя прочно связано с понятием «эстрада». Сейчас в обиходе термин «поп-музыка». Видите ли вы разницу между эстрадой и поп-музыкой?
– Нет, я не вижу разницы. И то, и другое – эстрада. Эстрада – это то место, где происходит самовыражение современной музыки, в том числе и поп-музыки. К огромному сожалению, здесь опять же все упирается в финансы. Мы не можем дать молодым исполнителям проявить свои достижения, возможности, мы не можем организовать концерты, поскольку они очень дорогие. Если раньше исполнители работали по два, по три концерта в день, сегодня это невозможно. Если раньше у рабочей семьи была возможность раз в неделю сходить на концерт, то сегодня у нее нет такой возможности, концертные билеты очень дорогие и «мы лучше посмотрим это все по телевизору». Люди думают о том, как распределить семейный бюджет. Поп-музыка – она для среднего или избранного класса, а простые люди не в состоянии приобрести билеты на выступления популярных исполнителей.

– Но зато есть люди, которые оплачивают целиком концерты – корпоративные, частные.
– Корпоративы я бы просто убил, потому что они убили искусство. Во-первых, они наносят колоссальный финансовый ущерб государству – исполнители не платят налоги за гонорары, которые получают, тем самым лишая возможности простых людей получить от этого хоть какую-то пользу. А исполнитель, развращенный на корпоративах, даром уже выступать не хочет, тем самым лишая широкую аудиторию приобщения к музыке.

– Я почему вас спросил про поп-музыку и эстраду? Такое ощущение, что нарушилась некая преемственность поколений… В частности, в вашей отрасли.
– Преемственность поколений не нарушена, нарушена система. Раньше мы не работали в рыночной системе, мы все были квалифицированны и каждый из нас знал, что за выступление он получает свою концертную ставку. Сейчас, при рыночной экономике, каждый исполнитель сам себе назначает цену, никто его за это не преследует, и он волен сам поступать так, как считает нужным.

– Многие в шоу-бизнесе устраивают скандалы, часто искусственные. Как вы к этому относитесь? – Передачи типа «Ты не поверишь!» – глупейшие! Глупы и «желтые» издания. Погоня за сенсацией, погоня за гадостью – страшное дело. Судиться с ними бесполезно. Я пробовал судиться, другие исполнители пробовали, но они за свои пасквильные произведения получают гораздо больше, чем им приходится отдавать по суду. Или у вас, у журналистов, не существует комиссии по журналистской этике? Никого за клевету, за пасквильное сочинение не исключили из Союза журналистов.

– Боюсь, Иосиф Давыдович, «желтым» медиа просто не нужен Союз журналистов…
– Но есть же и те, которые входят, но и они не подвергаются профессиональному суду.

– А вам не кажется, что это идет от уровня массовой культуры населения? Печатается то, что читается. Многим людям нравится читать сплетни, это приятнее, чем что-то всерьез анализировать…
– Но так же можно сказать, что и смотрится то, что смотрится. Когда я был председателем комитета Госдумы и мы готовили Закон «О защите прав потребителей», а также закон об ограничении сексуально-эротической продукции на телевидении и в средствах массовой информации, то нам говорили: «А вы не смотрите. Не смотрите, и всё. Почему вы жалуетесь? Значит, вы смотрите. А если вы не будете смотреть, значит, не будет и этих передач, у которых сейчас высокий рейтинг». Когда Марина Влади выпустила книгу «Владимир, или Прерванный полет», я сказал ей: «Зачем ты так много гадостей о Высоцком написала?», а она ответила: «Иначе читать не будут».
К сожалению, это так.

Константин Баканов