ПЕРЕЖИВ СВОЮ БЕДУ, ПОМОГАЕТ ДРУГИМ
Самое ценное в съемной московской квартире Марии Городовой — пять огромных мешков с письмами читателей. Первое пришло четыре года назад. Тогда Маша в предисловии к своей книге рассказала, как пережила трагическую смерть мужа, а потом страшную гибель сына, как цепь этих событий сделала из провинциальной домохозяйки, которой она была 10 лет назад, известного журналиста и автора нескольких бестселлеров.

Серебряный Бор. Мы с Марией шагаем по тропинке вдоль Москвы-реки. Здесь, на природе, ей легче справиться с волнением. А оно накатывает. И сильно, ведь мои вопросы — о тех днях и часах, когда она заново училась жить и улыбаться.

Телефонный звонок раздался в квартире жарким летним днем 1998 года. Чужой мужской голос спросил: «Вы жена Василия Бабенко?» — «Да». — «Ваш муж сегодня погиб. Пытался спасти детдомовца, который переходил железнодорожные пути». 18-летний Дима был в наушниках и не слышал звука приближающейся электрички. Василий, шедший позади, рванулся, чтобы спасти юношу. «Ведь так и не спас парня, да еще и сам погиб», — услышит Мария и подумает: «Если бы Вася не попытался спасти того мальчика, он бы себе этого не простил. Такой человек».

Страшная улыбка
Они знали друг друга со студенческой скамьи в МГУ. Маша изучала биологию, а Василий — журналистику. В конце 80-х Вася по распределению попал в Курск. Маша, конечно, за ним. Забросила биологию, посвятила себя мужу и двум сыновьям. В то лето 1998 года в их жизни намечались серьезные перемены. Василий уже полгода работал в Москве заместителем главного редактора журнала «Крестьянка», жил в наспех снятой комнате и ждал жену, чтобы вместе подыскивать квартиру для всей семьи. В коридоре у Маши уже стояла собранная сумка. Она автоматически взяла ее в руки и поехала хоронить мужа. Рядом в купе сидели 12-летний Петя и 7-летний Георгий: «Дети смотрели мне прямо в глаза, и как только там появлялись слезы, они срывались — рыдали. У младшего начинала дико болеть голова, немела рука. Я поняла, что надо держаться — из последних сил. И я улыбалась. Пока улыбаешься, труднее заплакать. Боюсь только, что моя улыбка пугала».

После похорон Маша приняла решение: в Курске она не останется. Все напоминает о Васе. К тому же младший решил, что если постоянно смотреть из окна дома на дорогу, то однажды по ней вернется папа…

В журнале выплатили последнюю зарплату мужа, что-то собрали его коллеги. Хватило, чтобы снять квартиру в Подмосковье. Но как зарабатывать самой? Все эти годы она занималась исключительно семьей — варила борщи, следила за детьми. «Я зацепилась за предложение главного редактора „Крестьянки“. Она сказала: „Может, вы для нас будете писать“. Думаю, она сделала это из вежливости. А я по своей наивности откликнулась». Так в 36 лет Маша впервые взяла в руки журналистское перо. До этого она писала стихи. Их с удовольствием читали друзья, передавали другим знакомым. И когда Маша уже жила в Москве, каким-то удивительным образом одно стихотворение — «Осторожно, листопад!» — попалось на глаза Алле Пугачевой. Она его спела. Получился хит. «Это была вторая осень без Васи, я возвращалась с работы в съемную квартиру и слышала, как из окон несется „Осторожно, листопад!“. Алла Борисовна мне достойно заплатила за это стихотворение — как раз в тот момент, когда мы очень нуждались».

Спустя четыре года Маша сделает с Примадонной двухчасовое интервью, которое Алла Борисовна назовет лучшим. Маша включит его в книгу, где соберет и другие свои интервью со звездами. Беседы со знаменитостями неожиданно стали ее коньком в журнале.

Любовь без границ
«Только не думайте, что я с головой ушла в гламур. В той же «Крестьянке» мне как верующему человеку доверили писать тексты на религиозную тематику. Я обратилась за помощью к архиепископу Белгородскому и Старооскольскому Иоанну. Почему к нему? В Курске, когда мне исполнилось 33 года, владыка меня крестил. В итоге мы сделали для журнала 58 интервью. Я уже было решила собрать их под одну обложку, как: погиб мой старший сын, 19-летний Петя. Сын учился на втором курсе МАИ, уже становился мне опорой, набирал на компьютере мои тексты, многие темы для интервью с владыкой подсказал именно он. В тот день после сданного экзамена Петя поехал с ребятами позагорать в Серебряный Бор, отошел от своих и пропал. Четыре дня мы обзванивали больницы, морги, милицию. На пятый нашли Петю — избитого, в речке. За что, кто? Так и неясно. С моего чистого, по-детски открытого Пети, который, кроме своей математики-физики, юношеских стихов да гитары, еще ничего и не знал в жизни, взять было нечего.

Помню, стою у морга, где лежит мой ребенок, надо идти, что-то подписывать, а я не могу сдвинуться с места, и кажется, что сама жизнь истекает из меня. Потом было отпевание Пети. И вот тут, в храме, я вдруг с отчетливой ясностью поняла, что моя любовь к Пете, так же как и его ко мне, никуда не делась, что для этой любви нет границ между нашим и тем миром, что любовь действительно, как сказано у апостола, «никогда не перестает». С этого момента в храме ко мне и начала возвращаться жизнь. Я взялась за отложенную книгу «Любовь долготерпит». Когда книга вышла в свет, по благословению владыки Иоанна я попыталась рассказать о ней в светских изданиях. Обратилась в «Российскую газету»: мол, прочитайте, может, рецензию напишете. На том конце провода сотрудница ответила: «Времени нет. Сами напишите!» Я села и написала, как все было, отправила в редакцию и забыла. Потом оказалось, что мой текст попал к главному редактору и он сказал: «Даем под это разворот».

Люди вместо звезд
«После публикации пошла нескончаемая волна писем. В редакции решили: обрывать завязавшийся диалог с читателем нельзя. Но сначала не то что отвечать — читать эти письма было крайне тяжело. Ну что сказать матери, которая пишет: „Я вам завещаю свою питерскую квартиру, если вы уговорите батюшек молиться, чтобы у меня остановилось сердце“? А у нее погиб сын — и как облегчить ее страдания? И я поняла: говорить только о смерти неправильно. Говорить надо о жизни. И о любви. Интерес людей к искреннему разговору так велик, что вышло уже две книжки с историями, присланными со всех концов страны: „Ветер Нежность“ и „Сад желаний“. А вот третью, „Колыбель огня“ — она вот-вот должна появиться, — я написала специально для молодежи. У меня столько писем от матерей, отцов, где главный вопрос — „что происходит с нашими детьми?“, что на эту боль нельзя не откликнуться. Меня сейчас читает и молодежь, и подростки, поэтому очень важно пробивать стену между нами, понять, почему они становятся чужими. Легче всего это сделать, начав разговор о любви».

...Мы продолжаем идти по Серебряному Бору. Маша недалеко отсюда снимает квартиру. И здесь же случилась трагедия с ее сыном. «Я долго не могла заставить себя пойти на то место, где нашли Петю. Наконец, осенью решилась. Была жуткая погода: ветер, снег с дождем. Я вся дрожала — от боли, от страха. А дошла до места — и остановилась, пораженная. Там было так красиво: река как будто застыла, деревья у самой воды. Удивительные покой и тишина. Я почувствовала, что наша жизнь и наша смерть есть тайна и что эта тайна в руках Божьих». — «Многие после пережитой трагедии, наоборот, отворачиваются от Бога». — «Хорошо, отвернешься, а с кем ты тогда останешься?»

Мария Позднякова