ЭТОТ МИР ПРИДУМАН ПОЭТОМ

Есть поэты, имя которых у всех на слуху, но их самих практически не знают. Один из них — Леонид Дербенев, автор текстов не одной сотни песен, многие из которых стали культовыми, почти народными. В этом году Леониду Петровичу исполнилось бы 80 лет. Сегодня в гостях у нас его муза, его судьба, его преданный друг Вера Ивановна Дербенева.

— Вера Ивановна, как вы встретились?
— Случайно — у нас с однокурсниками была вечеринка в доме на Арбате, мы уже тогда окончили институт. Не хватило хлеба, и я с кем-то из ребят пошла в магазин. По дороге он встретился со своим знакомым — это и был Дербенев, который присоединился к нашей компании.
Потом Леня подошел ко мне и поинтересовался, нет ли у меня молодого человека. А когда выяснилось, что такового нет, объявил, что будет за мной ухаживать. Целый вечер сидел в уголочке возле меня, читал стихи, а потом попросил номер телефона… Но телефона у меня не было — я в Богородске тогда жила, в маленьком деревянном домике.
Так что мы на полгода расстались… Но мне он номер своего телефона оставил, и я ему сама перезвонила, хотя, честно говоря, поначалу делать этого не собиралась. Он очень обрадовался, мы с ним встретились и через полтора месяца поженились.
— Так быстро приняли это судьбоносное решение?
— Тогда были другие времена. Это сейчас — что стакан чаю выпить, что в постель лечь… Я была девушкой строгих правил, предупредила, что просто так встречаться не буду, а к нему перееду только через брак. Хотела даже венчаться, но было невозможно.
— Поэты, вообще-то, романтики. Он красиво за вами ухаживал?
— Не умел и не хотел. Цветы дарил нечасто. На мое недоумение, почему он не дарит цветы, Дербенев однажды сказал: «Да мне просто неудобно. Ну что я, как дурак, пойду с букетом по улице?»

Как-то в 60-е мы ехали по улице Горького, а были уже несколько лет женаты. Был канун 8 Марта, на улице стояла продавщица с большой корзиной белых цветов. Он притормозил машину, вышел, купил всю корзину и высыпал все эти цветы на меня, после чего сказал: «Дуся, это тебе на всю оставшуюся жизнь».

Правда, когда у меня был юбилей, исполнилось 50 лет, он пошел на рынок и купил 50 роз. Дело было в январе, так что это был дорогой подарок. Я выразила неудовольствие — потрачены такие большие деньги, и Леня сказал: «Все, что тебе надо, покупай сама. Деньги лежат в тумбочке…» Обувь, одежду, бриллианты, которые позже у меня утащили, я действительно покупала сама. Он был очень щедрым человеком, но у нас были разные вкусы. Иногда что-то привозил откуда-то, но носить я это не могла, хотя и обижать его не хотела.

«Есть только миг…» 

— А как вы относились к Дербеневу-поэту?
— Уже при первой встрече он сказал, что, хоть и работает юристом, делает подписи в стихах. У него был друг-художник, который рисовал карикатуры для журнала «Крокодил», а Леня писал под ними четверостишия.
Затем, когда он бросил работу адвоката, пришел участковый… В итоге Леня поступил в группком литераторов при издательстве «Молодая гвардия» — там были такие же бедолаги, не состоявшие членами писательских организаций. И длилось это почти до конца его жизни…

Позже, когда он стал писать с Зацепиным песни для фильмов Гайдая, работать с Флярковским и Дунаевским, на эти заработки смог купить кооперативную квартиру и вторую машину. Тогда к нам вновь «заглянул» участковый и поинтересовался: а на какие средства вы покупаете машины? Муж-то нигде не работает… Я ему дала сберкнижку и предложила узнать, откуда перечисляются деньги. И сказала, что вторую машину закон покупать не запрещает…
Но я даже вообразить не могла, что его спустя годы назовут лучшим поэтом-песенником второй половины XX века за песню «Есть только миг…». Конечно, надо было вести дневник. А так — шли обычные будни, он бегал по каким-то редакциям…
— Завистники были?
—Конечно! Но я в свое время поклялась, что никогда не назову имена тех людей, которые были вхожи в наш дом, с которыми Леня писал песни и которые за его спиной всячески противились его приему в песенную секцию Союза писателей. А ведь это были почти друзья… Но, признаюсь, слухи о том, что Дербенев хорошо зарабатывает, не были преувеличением.
— А каков был уровень гонораров?
— Точно уже не помню. Но гонорар за песню «Лучший город земли», которую исполнял Муслим Магомаев, стал первым взносом за трехкомнатную кооперативную квартиру.

Болезнь привела его к Богу

— Вера Ивановна, вы — верующий человек?
— С детства. У Лени отец был партийным работником, а мама — католичкой. Он в молодости правильно и хорошо относился к религии, но жил от нее немного отстраненно. И все-таки во многих своих светских песнях задумывался о смысле жизни, писал: «Этот мир придуман не нами». Встает вопрос — а кем?.. Только когда ему исполнилось 50, все поменялось. Последние 10 лет он болел, и болезнь привела его к Богу.
— В деревне Улово сейчас стоит дом, который начинал строить еще Леонид Петрович…
— Он очень любил Владимирщину. Помните песню «Снится мне деревня»? Это про Улово… Там есть храм, в котором венчались его бабушка и дедушка, и у него была мечта если не восстановить, то хотя бы заложить провалы в стенах храма, поставить решетки. К сожалению, Леня вскоре заболел и не успел ничего сделать. Слава богу, сейчас храм планируют восстановить.
— Кто-то сказал, что Дербенев был фабрикой по производству песен. Это правда?
— Да, так и было. Я в 36 лет защитила диссертацию и вскоре уволилась с работы, потому что должна была находиться при нем. Напишет он стихи, включит магнитофон с записью, спросит — нравится? «Не нравится» я не говорила никогда. А говорила примерно так: «Ты помнишь, как написал «Белый лебедь»? Ведь ты же не можешь сейчас написать хуже!» В общем, дергала и теребила его. Некоторые песни, я думаю, возникали из наших разговоров, из посиделок на кухне.
— В чем, на ваш взгляд, залог долговечности дербеневских стихов и песен?
— Думаю, песен, равных дербеневским, у нас сейчас нет. И не скоро появятся. Как-то муж моей внучки, молодой еще человек, сказал: «Мы перелистали сборник Леонида Петровича, и все песни нам показались абсолютно понятны, они умных людей призывают задумываться, а глупых заставляют быть немножечко умнее».

Евгений Данилов