НЕУНЫВАЮЩИЙ ХОЗЯИН ТАЙГИ
К единственному жителю опустевшей деревни в Красноярском крае мы отправились на рассвете. Путь предстоял не легкий: 250 километров от Красноярска до райцентра по трассе, еще около сотни вглубь тайги по бездорожью, по засыпанным снегом ухабам. Вокруг тишина, сосны и ели в белоснежных шапках… Через три с половиной часа показалась Михайловка – деревня, которую несколько лет назад покинули все жители, кроме одного - Максимыча.

Деревне больше 100 лет. Когда-то живая, шумная, веселая превратилась в заброшенное царство. Молодежь, когда почувствовала, что жизнь в деревне остановилась, уехала в город, а старики поумирали. В 1896 году в Михайловке было 79 дворов, две улицы и хутор, свой конезавод, молочная ферма, школа, клуб. В 1994 году осталось лишь 19 человек. В 2000 году – один житель. Михаил Максимович Бабурин, 62-летний красноярец, переехал сюда 12 лет назад после развода с женой. Раньше жил с ней и двумя сыновьями в Красноярске, работал на заводе, был как все. Но судьба распорядилась так, что Максимыч по собственной воле стал настоящим сибирским Робинзоном, хозяином тайги.

Год прошел хорошо
Дом Максимыча – на самой окраине, за ним – лес, где водятся лисы, дикие козы и медведи. Вокруг полуразрушенные, почерневшие от старости дома. И только в самой далекой обветшалой избушке кипит жизнь. Лают собаки, блеют овцы, вьется из трубы сизая струйка дыма. Первым нас встречает сторож – грозный кавказец Малыш. Сигналим. Максимыч выходит за ворота в овечьей цигейке, которую он сам себе сшил, валенках и теплой ушанке. Бабурин встречает «делегацию» из города радостно, ведь в первый раз мы к нему приезжали по весне.

Во дворе незнакомый парень колет дрова. Но глаза у него удивительно знакомые, напоминают пронзительный взгляд Бабурина-старшего. Оказалось, к Максимычу приехал его младший сын, Денис, который не навещал отца уже полгода. Максимыч потихоньку начал готовиться к новому году, в доме прибрано, на столе новая скатерть, и впервые за несколько лет он решил нарядить елочку. Пусть маленькая и искусственная, зато своя. О том, что творится в стране и мире, Максимыч узнает из телевизора, который подарили ему сыновья, но гораздо больше его волнует, какой урожай будет на следующий год, будут ли морозы – ведь от этого зависит, выживет ли скотина зимой.

- Год прошел хорошо, сена накосил, картошку выкопал, морковку тоже, чеснок есть, лук тем более. Скотина на месте. Если сена скосил, значит и скотина будет зиму жить.

«В чудеса не верю, с ними не сталкивался!»
Пока наряжали елку, Максимыч взялся мастерить из проволоки и новогодних бус какое-то украшение – звезды на елку не было, пришлось делать из подручных материалов. Единственный житель Михайловки привык встречать Новый год в одиночестве.
Самую главную елку в его жизни Максимыч уже и не помнит, а в чудеса не верит с детства.
- Запомнились почему-то городские елки, яркие, с огоньками, эх красивые! В моей деревне, когда клуб был, больница, ясли, школа, всегда елку ставили. Собирались простенько всей деревней, но до того хорошо было, душевно. В чудеса я не верю. Потому что никогда с ними не общался и не сталкивался.
Но даже спустя столько лет Максимыч ни о чем не жалеет, говорит, что такая у него судьба.
- В чем парадокс? Всю землю прошел, а вернулся туда, где родился. Здесь я привык – к скотине, к природе. Посмотрю на елки, на бор – все это мое, родное! Дениска приезжает – вроде свыкаешься жить вдвоем. Уезжает - неделю ничего делать не хочешь, ленишься… Потом помаленьку в свою колею входишь. Никого нету рядом - значит так надо. У меня есть собаки, куры есть, с ними можно разговаривать, с баранами.

Жена сказала, умрешь без меня под забором…
Забот у Максимыча хоть отбавляй, даже зимой. Воду для овечек нужно греть, им можно только теплую, следить, чтобы родившиеся ягнята не околели на морозе, за хозяйством следить… Только крутись-вертись! Но иногда одинокими зимними вечерами грусть-тоска накатывает, когда вспоминает про городскую прошлую жизнь, про бывшую жену.
- Мы несовместимы друг с другом были. Ну а кто виноват? Я считаю, что она виновата, она считает, что я. Наверно, судьба. Я не жалею, что отдал все, взял сумку и ушел. Она сказала один раз «Без меня ты умрешь сразу под забором». Вот умираю я уже 12 лет.

Даже в голову не приходит Максимыча жалеть. Ему тосковать некогда, только успевай, крутись! Правда, работящий Максимыч говорит, что если «руки не оттуда растут», то в деревне делать нечего.
- Насильно никого не заставишь! Если у меня будет жить сосед в деревне, значит будет. А если он думает, что это «раз-два и все», приехал, отдохнул, позагорал – то это уже не жизнь будет. В деревне надо работать, работать и работать. Хоть ты кувалдой машешь, хоть сено косишь, неважно. Всегда есть работа: здесь надо подвесить, здесь подтянуть, здесь надо подпереть. Работа - это отлично! Значит, ты меньше куришь, меньше пьешь, меньше на баб смотришь…

Раз в месяц почтальон возит Максимычу пенсию и продукты (соль, спички, чай, хлеб). Прошлой весной дорогу в Михайловку развезло так, что даже на буране не проедешь, почтальон не мог к нему добраться и Бабурин два месяца сидел без хлеба. Из воды и муки делал лепешки и жарил их на печке. - Хлеб он везде хлеб, - говорит Максимыч. - Без хлеба никуда, у меня ни одна крошка не пропадет.

Елена Радионова, Станислав Карпович