Галина ВОЛКОВА: СЧАСТЬЕ – ВИДЕТЬ СЧАСТЛИВЫМИ ДРУГИХ!

Галина Волкова - один из авторов научно-практического исследования и руководитель программы «Профилактика отказа от ребенка и сохранение семьи молодых выпускниц сиротских учреждений», сокращенно «Маленькая мама» в Санкт-Петербурге. Более 11 лет она занимается помощью несовершеннолетним девочкам-мамам и беременным, попавшим в трудную жизненную ситуацию. И является, пожалуй, одним из лучших в России специалистов в этой области. За последние шесть лет в программе приняли участие 96 молодых девушек, родилось 113 малышей, которые теперь растут рядом со своими мамами. Изучая вопрос сиротства в России, мы столкнулись с явлением: девушка-сирота, родив ребенка, отказывается от него, таким образом, обрекая и его на повторение своей нелегкой судьбы. Так не происходит у девушек – участниц программы Галины Волковой. Доказательством высокой эффективности программы и работы специалистов является то, что за 6 лет ни одна из девочек не отказалась от своего ребенка!

- Галина Георгиевна, в России сейчас больше миллиона детей-сирот. По статистике их больше, чем в послевоенное время… В чем, по-вашему, причина?

- Меня тоже всегда интересовал этот вопрос. Почему так происходит в России? Что у нас не так? С одной стороны, готовы совершать различные подвиги, а с другой стороны… бросаем детей в помойки. Много времени я провела в библиотеках и нашла материалы о том, что тема сиротства в России всегда существовала. И в 15 веке при монастырях были приюты, которые принимали брошенных под его стены детей. Были и царские указы, предписывающие мамочкам, которые собирались отказаться от ребенка, быть для них кормилицами в течение года (получая денежное вознаграждение) и только после этого позволялось брать ребенка на воспитание в монастырь или в другое заведение. После Октябрьской революции была провозглашена свобода любви и воспитание детей лучше сделает общество, а не семья – это доктрина просуществовала недолго, она по-разному принималась обществом, но эта идея, как инфекция, вселилась в него и распространяется в нем до сих пор.

- Но это же было давно… Считай, столетие миновало.

- А после войны проблема обострилась: погибли родители. Но почему это происходит сейчас? Начиная с 17 года десятилетиями православие искоренялось из нашей жизни, и общество потеряло нравственно-этические основы. До революции церковь требовала от прихожан (и подавало пример) соблюдения христианских заповедей, которые не позволяли бросать детей. Сегодня мы практически не слышим от отцов церкви серьезного последовательного осуждения причин сиротства, ни сурового наказания.

Но основное - это, конечно, отсутствие признание человека личностью, главной ценностью общества, а не «винтиком» в государственной машине, когда сам по себе человек ценности не имеет. Если мы не считаем человека главной ценностью в государстве, если у нас нет такой доктрины, что первостепенны не материальные блага, не проведение олимпиад и чемпионатов, а сам человек – то, к сожалению, так и будет продолжаться: мы все в России будем сиротами. Если это не понимают в государстве ни первые лица, ни последние, то семья и ребенок приоритетными в России не будут!

- Ну на словах власть только и делает, что ратует «за счастливое детство», демографию, здоровье нации…

- Руководители нашего государства провозглашают красивые идеи и проекты, но часто результат оканчивается разовой акцией и все начинается снова! Как раньше, так и теперь в России люди, которые имеют неоспоримые достоинства, нестандартное мышление, инакие взгляды, не признаются общественным мнением как ценность. Часто эти порядочные, со своей позицией люди не нужны государственной машине! А сегодня ситуация еще больше обострилась. Интеллектуальная элита покидает страну и успешно реализует себя за рубежом.

- Но куда же подевались добрые люди? По-вашему, их вообще не стало? Всех выбили?

- Недавно я прочла, что в ДНК человека обнаружен ген любви! Это обнаружил китайский профессор нейробиолог Мэй Ланьфан Ван из университета в Гуанчжоу. Он показал, что наряду с людьми, имеющими ген агрессивности, есть люди с геном любви. Он считает, что эти гены передаются по наследству. И больше всего генов любви у народов, которые не участвовали в войнах. А если взять нашу матушку-Россию, то она постоянно воевала. И, естественно, что на войне погибало больше людей с геном любви, чем с геном агрессии: они ведь шли в бой именно ради любви к своим близким, Родине, поэтому и были более уязвимы. Как ни прискорбно, но злобный, агрессивный человек больше «приспособлен» к выживанию.

- Значит, выжили одни злодеи… И чего нам теперь от них (и от нас) ожидать?

- Россия всегда была большой, многонаселенной страной, до революции в ней много рожали – в семьях было по 6-10-12 детей. И от того, что сколько-то из них погибнет, население в целом не уменьшалось, или это было незаметно. Сегодня население на глазах убывает. Их уничтожают плохая экология, недоброкачественная пища, алкоголь, наркотики, военные ситуации, криминал, высокий процент суицида, отсутствие качественной доступной медицины. Депрессивное негативное состояние населения также приводит к ранней смертности. То есть люди умирают не своей естественной смертью. А в менталитете все еще представление, что нас много. И все мы добрые и душевные. Но если взять ту часть населения, которая способна рожать и воспитывать, то она совсем мала. Просто никто такой статистики не ведет! А будущее просто пугает.

Тут сложно кого-то обвинять, кроме должностных лиц, которые должны любить свою землю, людей, народ, они должны иметь ген любви. Но, к сожалению, чаще они без этого гена – это буквально нарисовано на их лицах, и видно по их поступкам, у них нынче иные, явно противоположные (росту страны) задачи. К сожалению, под их влиянием и мы перестали быть милосердными, перестали любить ближнего. К тому же и СМИ добавляют в нас злобы и отчаяния от бессилия что-то изменить, когда постоянно нагружают нас российскими и мировыми несчастьями.

- Но вернемся к сиротам. Почему их армия не уменьшается?

- А вот вы задумайтесь сами: почему немецкий канцлер Шредер усыновил ребенка из России, а наши руководители, Путин, Медведев, не берут по 2-3 ребенка на усыновление? Почему их не взять, не дать им хорошее полноценное образование?! А кто еще должен брать? Ведь это тоже надо пропагандировать, показывать населению! Почему мы действительно должны отдавать детей каким-то пьющим людям, которые и берут их ради пособия, а потом эти дети сидят на цепи…. В 80-90 годы дети в стране просто пропадали, никто не знает до сих пор, где они и что с ними.

- Почему же в некоторых странах вообще нет сирот?

- Действительно, нас удивляет, что есть страны, где сирот нет. Есть страны (чаще мусульманские), где ребенка после смерти родителей берут на воспитание родственники, а при отсутствии родственников берут соседи. В Европейских странах так строится работа, что ребенок сразу попадает в фостерную семью (приемная семья, где дети, оставшиеся без попечения родителей, живут в домашних условиях, но при этом приемные родители получают зарплату), и 2-3 месяца он там находится. После этого решается вопрос о поиске усыновителей. В таких странах существуют единичные приюты только для подростков, у которых выраженное девиантное (непредсказуемое, с отклонениями) поведение, которые никакая фостерная семья не готова принять и с этим работать.

Счастье для нормального здорового психически человека – видеть других людей счастливыми. Я не понимаю, как должностные лица могут брать взятки, шиковать, видя как тяжело живет основное население России? И почему мы живем хуже всех? Мы уже живем на уровне африканских стран - Великая Россия с умнейшим, достойнейшим народом, богатыми недрами, землей. Так нельзя жить. Мы отвечаем за каждого человека, которого мы обманули, которому что-то не додали, за каждую российскую сироту. 

- Как вы оказались связаны с социальной работой?

- В начале 90 годов я достаточно успешно работала в коммерции. Но часто на улице стала видеть стариков в стоптанной обуви у и просящих милостыню детей. Я поняла, что стыдно сытно кушать, спокойно спать, когда дети и старики голодают. К этому моменту я уже вырастила сына, имела хорошее образование. И мне хотелось кому-то отдать свое тепло, сделать что-то настоящее, полезное. Я пошла получать дополнительное специальное образование – поступила учиться на социальный факультет в Академию Госслужбы при президенте Российской федерации. И с 1996 года я в социальной сфере, с 1998 года я возглавляла Центр для девочек, перенесших насилие. Он называется «Малоохтинский Дом трудолюбия», это в Санкт-Петербурге. Уже 2 года, как эта тема в Центре прекратила свое существование, и совпало это с моим уходом.

- Вы являетесь руководителем программы «Маленькая мама» и каждый день общаетесь с девочками. Как вы объясните, что они, став мамами, очень часто сами бросают своих детей, обрекая их на подобную судьбу?

- Если ребенок не получил в детстве энергию любви, если у него перед глазами нет модели родительских отношений, если с ним в детстве мама и папа не играли, не развивали его, не адаптировали его к социуму, не прививали нравственно-этических норм – то ему самому нечем поделиться с окружающим миром! Сироту никто не любил. Его не любила мать, отец. Чаще в такой ситуации он попадает в государственное сиротское учреждение. Иногда его берут под опеку. А когда он становится подростком, негативные черты его характера выходят на первый план, от него опять отказываются и отдают назад в детский дом. Это, уже второе предательство самых близких людей,  является серьезной психотравмой. Даже усыновленных сдают обратно в детдом, потому что часто они не соответствует тем понятиям, которые ожидали от них приемные родители.

Одна девочка-сирота, родившая двух детей и бросившая их, мне сказала: «Меня же государство вырастило – и их вырастит!» Эти дети не видели другого примера – им вовремя подвали еду, стелили койку, как-то их учили. Безусловно, это лучше, чем улица, но это же не жизнь, формирующая позитивного самодостаточного человека!

- Какие основные психологические проблемы у таких девочек?

- Проблем тьма. Низкая самооценка, доверчивость, а с другой стороны – неверие. Их обмануть легко, но в то же время они никому не доверяют, потому что опыт общения со взрослыми очень печальный. Часто они не воспринимают свой пол, особенно если были насилия в детстве. Чертами этих детей являются заниженная самооценка, неуверенность в себе, нарушение волевой регуляции поведения, структуры ценностей; эмоциональная холодность, неуравновешенность, агрессивное поведение, отсутствие перспектив своего будущего, неумение понимать взаимосвязь между своим поведением и последствиями за него. Неумение общаться, конфликтное поведение, множество страхов и комплексов, наличие зависимостей и т.д. Лень, иждивенчество - они привыкли к организованному быту. У нас один воспитанник, устроившись на работу, через неделю уволился, мотивировав это тем, что там его не кормят обедом.

Выходят из детдома они не приспособленными, боятся жить самостоятельно, поэтому они живут группами. Сирота никогда не прогонят своего, любой свой лучше хорошего чужого, потому что он прошел ту же школу, был с ним все эти годы. Их очень легко объединить в банды, криминальные компании. Ими легко управлять, манипулировать.

- Вашему Центру стала активно помогать американская благотворительная организация «Кидсейв Интернейшнл»? Почему наши вам не помогают?

- «Кидсейв» начал нам помогать еще в начале 2000 годов. В те годы помогали только иностранные организации. Нам помогал «Детский благотворительный Королевский Шведский фонд», «Шведский благотворительный фонд Сюзанны Вестенберг», два раза в Центр приезжала королева Швеции, были представители Госдепа, чиновники всего Бундестага – тогда в России была всеобщая бедность. Первая женщина - Лидия Ханина, которая начала нам помогать, сама девочкой в годы войны жила в детдоме, который в те военные годы располагался в помещении нашего Центра. Помогал нам Михаил Мирилашвили, он опекал 40 сиротских учреждений Санкт-Петербурга, персонально интересовался у директоров детдомов, что им надо и никогда не отказывал. Однажды под Новый год пришла супружеская пара, принесла две большие сумки подарков. Но это единицы людей, и я их всех помню.

Потом наступил переломный момент, когда Роман Абрамович купил «Челси», и мне иностранцы стали говорить: «У вас есть такие богатые люди, которых у нас нет! Пусть они помогают вашим детям!» Что на самом деле справедливо. А когда сегодня каждый двенадцатый миллиардер живет в Москве, так почему какая-то маленькая страна, типа Швеции или Финляндии, должны нам помогать?!

- Почему же тогда американцы не уходят? Они тоже все это видят.

- Для «Кидсейв» работа с нами – это уже многолетняя традиция, были очень успешные программы. С ними мы сотрудничаем 11 лет, они дали нам возможность образовывать и социализировать детей. И когда приезжали руководители «Кидсейв», они видели, что у нас все девочки устроены, не спились, живут со своими детьми, учатся, работают… И поэтому бросить специалистов центра, оставить его без финансирования, у них не поднимается рука - за что я им очень благодарна.

«Кидсейв» финансировал несколько крупнейших обучающих конференций: в наш Центр приезжали специалисты из Швеции, специализирующиеся по теме насилия, а также работающие с посттравматическим синдромом. Люди, которые прошли это обучение, до сих пор с благодарностью об этом вспоминают.

Любая организация, дающая гранты, смотрит на результат, на ответственность людей, эффективность работы. Я думаю, за 11 лет мы доказали, что спасение сирот и их детей -это дело нашей жизни, и что мы искренне болеем за это. Важно, что сложились очень хорошие отношения с руководителями этой организации. К сожалению, сейчас уменьшен объем программ, до этого мы могли охватить гораздо большее количество детей.

- На днях вы провели в Москве недельный тренинг для московских специалистов, занимающихся проблемой сирот- маленьких мам. Как вы оцениваете его итоги?

- Да, действительно, меня и специалистов из Санкт-Петербурга, работающих со мной много лет по программе "Профилактика отказа от детей" Департамент семейной и молодежной политики Москвы, общественная организация Кидсейв и администрация 22-го Дома ребенка пригласили для проведения обучающего тренинга специалистов, которые будут работать во вновь открытом отделении "Маленькая мама". Мы были счастливы поделиться своими научными наработками, опытом, разработанными нами документами для работы с маленькими мамами и их детьми. Во время тренинга мы поняли, как необходимо специалистам, которые работают в социозащитной системе, новые знания, другие методы и подходы к ребенку-сироте. Это видно было по их реакциям, откликам, благодарностям. С какой жадностью они впитывали наши знания, задавая десятки вопросов. Такие семинары-тренинги необходимо проводить по всей России, ведь десятки тысяч людей занимаются проблемой сиротства. На московский тренинг собрались продвинутые специалисты, читающие, думающие, и, тем не менее, для них было много нового, необычного, интересного и важного. А что говорить о старых кадрах, особенно живущих на периферии. Они не знают многих современных методик, психологических подходов, часто много лет не имеют возможности повысить свою квалификацию , продолжая работать по старинке. А душа ребенка это космос, и работа с ребенком требует особой подготовки. Специалисты после наших тренингов будут работать уже на другом уровне, используя другие методы воспитания, другие психологические подходы. Это даст возможность детям, покидающим сиротские учреждения, стать позитивными, самодостаточными, успешными членами нашего общества.

КАЖДЫЙ ХОЧЕТ ПЕРСОНАЛЬНОЙ ЛЮБВИ…

- Как складывается жизнь сирот после детдома и после выхода из вашего Центра?

- Статистика говорит, что только 20 процентов детей после выхода из детдома как-то выживают. Остальные – это криминал, наркомания, проституция, гибель. Вся система выстроена таким образом, чтобы ребенок был как солдатик – не имел своего мнения, не был личностью – никому не был нужен.

За наших выпускниц я относительно спокойна. Во-первых, девочки живут вместе со своими детками и их любят. Это главное. Они уже имеют навык взаимоотношения с ребенком, навык обихода за ним. Мы стараемся помочь им получить образование, помогаем им устроить детей в детсад. Они поступают в училища. Как сироты, они имеют право получить две профессии. Обычно в детском доме им дают самую непрестижную специальность. А потом они имеют возможность пойти еще учиться. Они хотят быть парикмахерами, секретарями судов - для них это круто. Многие сироты сами становятся волонтерами программы «Маленькая мама».

У нас была одна девочка – психологически очень тяжелая. Но после нашей программы пошла работать посудомойкой в ресторан и теперь стала там шеф-поваром. В личной жизни они часто меняют партнеров, в лучшем случае выходят замуж, и очень редко живут вместе с отцом ребенка.

- Как ваш опыт и наработки можно распространить по разным уголкам страны, где точно такие же проблемы?

- Наработано уже столько, что, думаю, нам эффективнее работать уже не столько с самими детьми, а учить других специалистов, чтобы они работали дальше.
Пока я была директором Центра, вся работа шла в моем Центре – тренинги, семинары, конференции по обмену опытом. Мы работали на базе «Малоохотинского Дома трудолюбия». Сегодня мы, как партизаны, подпольно пользуемся помещением других организаций, когда нужно провести тренинг или консультацию с девочкой. К сожалению, мы не имеем своего помещения.

- А где помощь государства?

- Есть помощь и от государства, но она часто формальная – получите, что положено, и отстаньте. Это помощь не от сердца, не помогает найти наиболее эффективные пути решения проблемы. Я вспоминаю, как королева Швеции, проверяющие из Юнисеф - все кто к нам приезжал - были потрясены нашей работой, потому что за границей все очень дифференцировано. Один центр для решения одной проблемы, другой центр – для другой. А у меня был такой «контингент» – 25 проблем и все в одном ребенке. Я думаю, все это мы преодолевали благодаря любви и желанию получить результат, и, конечно, здесь присутствовал русский энтузиазм. Я считаю, что раз уж ты взялся за работу – значит, нужно ей соответствовать. У нас в России в том и беда, что половина людей не соответствуют своим должностям – потому что их устроили по дружбе, по блату, за деньги.

- Может быть, ребенку было бы лучше жить в приемной полноценной семье?

- Если несовершеннолетняя девочка не имеет навыков, возможности социализации в старой семье, безусловно, лучше отдать ее в новую полноценную семью. Но дело в том, что семьи бывают разные – берут и садисты, и педофилы, многие берут из-за пособий, из-за удовлетворения каких-то своих амбиций…

Я не считаю, что всегда биологическая мать лучше приемной семьи. Если над ребенком в родной семье издеваются, и хорошего будущего ему не видать – то лучше новая семья.

Каждое существо хочет, чтобы его любили. Никто не хочет эту общаковую приютскую любовь. Воспитательница, которая к ним приходит, может их всех и любит, но каждый хочет персональной любви. Поэтому дети всегда хотят и рвутся к своей родной матери, даже если она бедная, пьющая, униженна. Каждый конкретный случай надо рассматривать индивидуально.

ЛЮБОВЬ ТВОРИТ ЧУДЕСА

- Я знаю, что ваш ребенок родился с ДЦП. И, несмотря на это, он стал успешным человеком, известным математиком. Это говорит о том, что любого ребенка можно «вытащить» из самой тяжелой ситуации?

- Это правда. У меня родился ребенок в 32 недели и забрала я его трехмесячным с ДЦП. Сегодня, гладя на него, никто не может в это поверить. Просто я человек колоссальной веры в то, что все смогу и все должно получиться. Я даже не представляла, что не смогу справиться с этой ситуацией. У меня никогда не было сомнений. Хотя, когда я его принесла из роддома, зрелище было очень тяжелое – скрюченные ручки, ножки, невозможно было их разнять. Но я так хотела иметь ребенка, что для меня его здоровье было принципиальной вещью. Я считаю, что главная работа для женщины – это быть мамой. Мне всегда было с ним интересно. Никого больше, чем своего маленького сына, я не любила. Уже в три года он говорил вещи, которые меня потрясали.

В пять лет я его повела к профессору Гарбузову, крупнейшему детскому психотерапевту. Он провел тестирование и сказал, что у сына интеллект на уровне гениальности, и вы, мамочка, не должны пропустить его способности. Мой сын уже в четыре года возводил в уме трехзначные числа, причем сам придумал формулу. Его папа, кандидат физматнаук, читал ему вместо колыбельных книжки по физике, сын с удовольствием слушал и под это засыпал. Он пошел во Дворец пионеров в математический кружок, потом попал в 239 школу – в «звездный» класс. Первую работу по математике он написал в 7 лет. Сейчас он известный математик, живет и работает в Брюсселе. К сожалению, теоретическая математика не востребована в России.

- Что бы вы могли сказать родителям, у которых родились дети с ДЦП? Ведь многие отказываются от них, когда узнают диагноз…
- Один из моих принципов: «Сделай то, что надо, все возможное, а потом будь, что будет». Я считаю, что если родился ребенок с ДЦП, нужно сделать все для того, чтобы это ситуация поменялась. Следовать всем медицинским указаниям и безусловно любить этого ребенка, уделять ему полное внимание – проводить медикаментозное лечение, массажи, водные процедуры. ДЦП надо лечить с первого дня рождения, пропустишь год – ситуация может быть упущена. Если бы каждая мама первые три года, а лучше пять, уделяла внимание только ребенку, то дети были бы у нас совсем другие. Надо ребенка обнимать, целовать как можно чаще. Тактильные прикасания очень важны. И, конечно, незаменимо грудное вскармливание – ребенок будет защищен от простуд, инфекций, и эмоциональная связь с ребенком при этом усиливается. Надо изначально дать ребенку свою любовь, внимание, почувствовать зачатки развития ребенка и к чему у него есть наклонности.

У меня сын несколько лет был на домашнем обучении, и я сама серьезно начала работать и реализовываться только в 40 лет. И нисколько об этом не жалею. Потому что это было, наверное, самое главное.

- Вы верующий человек?

- Я считаю, что Божественное начало есть! Наш мир не мог просто появиться их хаоса. Вера придает силы – и это факт. У меня рано ушли родители, бабушка и дедушка умерли в блокаду, дед, прадеды были расстреляны, умер первый сын и брат во младенчестве – я их призываю на помощь в тяжелой ситуации и чувствую, что они дают мне силы. Я прошу помощи у Бога только в кризисных ситуациях – и всегда ее получаю. Уверена, что все верующие чувствуют присутствие в своей жизни Благодати Господней. И слава Богу, что Он у нас есть!

Дарья Желнорович