ВОЛЯ К ЖИЗНИ

Картины харьковчанина Дмитрия Дидоренко выставляются в Москве, Питере, Бостоне, Мюнхене, Осаке. При этом многие ценители его живописи даже не подозревают, что художник… абсолютно слепой.

Трагедия случилась двадцать лет назад. В то время Дмитрий учился в Художественно-промышленном институте и уже написал около 700 городских пейзажей. Параллельно, имея армейский опыт сапера, работал инструктором в группе «Поиск» – с ребятами искал оружие, снаряды времен ВОВ, останки солдат. В одной из экспедиций группа внезапно наткнулась на неразорвавшуюся немецкую мину. 78 осколков вошло в его тело. Дмитрий, перенеся клиническую смерть, чудом выкарабкался. Вот только зрение потерял полностью.

– Долгое время я был в отчаянии, все ждал, что вот-вот снова смогу видеть, – говорит Дидоренко. – Даже страшно было подумать, что теперь придется менять профессию, ведь я родился художником. И тут позвонил старый друг, предложил устроить выставку моих прежних работ. Тогда я подумал: а почему только прежних?

Свою первую после трагедии картину он назвал «Самый длинный путь начинается с первого шага». Она была черно-белой, как, впрочем, и 14 его следующих работ. Только на пятнадцатой картине, по словам художника, он вдруг отчетливо «увидел цвет» и понял, что теперь он владеет краской, а не она им. С тех пор Дмитрий написал 365 картин, которые украсили коллекции в 19 странах мира.

– Когда я приступаю к работе, – говорит Дмитрий, – у меня нет страха, что я как-то не так нарисую. Срабатывает внутреннее зрение. Я точно знаю, в каком месте у меня находится нужная краска, и четко представляю пространство картины.

Дмитрий говорит, что сюжеты приходят к нему сами, иногда даже снятся, а он только выбирает лучшие. Рисует гуашью по лекалам, которые делает сам. На одну картину уходит в среднем 10 недель, около 100 листов ватмана и 8 кг краски. Вместо кисточки – поролон. 

Дидоренко внесен во Всемирную энциклопедию искусств, стал лауреатом престижной премии им. А. И. Куинджи и членом Международной федерации художников при ЮНЕСКО.

– Я уверен, – говорит Дидоренко, – как бы плохо мне ни было, на полотнах это отразиться не должно! Весь негатив оседает в тазике, где я промываю поролон, а на картинах остаются только самые светлые мои эмоции.

Евгений Авергун