КОГО СПАСАТЬ: ЛЮДЕЙ ИЛИ ЛОШАДЕЙ?!

Кануло то время, когда 1-2 лошадиные силы в нашем обществе были в особой цене. Сегодня по Тверской области, как “Летучий голландец”, в поисках пропитания и тепла от деревни к деревне кочует целый табун лошадей. Но везде их ждут заколоченные окна и пустые огороды. 
“Уважаемая редакция! Обращаемся к вам с большой просьбой о помощи бесхозному табуну лошадей, — написали несколько дачников из деревни Сельцы. — Уже третий год они бродят в окрестностях сельского поселения Печетово Кимрского района Тверской области. Смотреть на них без слез невозможно. Вот зимой опять будут приходить в деревню без пищи и тепла, а их более сотни…”

Отправляясь в Сельцы, я, собственно, надеялся получить ответ всего на один вопрос: как может табун бесхозных лошадей 3 года топтать огороды? Почему их не разобрали по дворам крестьяне, ведь это такое подспорье личному хозяйству! Из недавней истории мы знаем, что если семья имела лошаденку — ее уже раскулачивали…
Разумеется, я, как и все мы, знал причину: что земледельцы спились, что им уже никто и ничто не нужно.
Но это хотелось услышать из первых, так сказать, уст.

Однако случилось то, о чем я и не догадывался: в покосившейся и почерневшей от времени деревеньке (220 верст от Москвы!) вообще не осталось местных жителей! 3—4 глубоких старика — вместо 400 крестьян, прежде, еще лет 20 назад, населявших Сельцы.
Время, когда хлеборобы спивались от безработицы и безденежья, ушло в безвозвратное прошлое. Наступила другая страшная эпоха: деревня — без деревенских. Мы долго бродили по единственной улочке, в каждом двору, под навесами, хранились поленницы дров, кудахтали курицы, дома были не заперты на замки, но людей… не было! Каково это жить в деревне, где не осталось местных жителей?

Плохо и для людей, и для лошадей.
— Нынешней весной, — рассказывает одна из дачниц, — лошадь из табуна прямо на улице провалилась в глубокую яму с водой и захлебнулась. Сбежались старики, обвязали ее веревками, вытаскивали всем миром. Не успели, утонула, бедняжка…
Следы от табуна (в иные дни сюда приходят до 800 лошадей!) видны в деревне на каждом шагу. Кучи навоза, отпечатки копыт — некоторые лошади подкованы, значит, не такие уж они и бесхозные. Часто встречаются совсем маленькие следы — это жеребята. Табун полностью перешел на автономную жизнь от человека.

За околицей, где еще полно травы, мы их увидели — штук 30. Они разными группами разбредаются по окрестным селам в поисках корма. Иногда сливаются в один общий табун и напоминают полчище Мамая, только без всадников.
По словам дачников, которые видят этих мустангов почти каждый день, сегодня лошадки не худы и не измотаны. Осенью пошли дожди, трава хорошо отросла, и бедным животным есть чем питаться. Они не злые, не кусаются, но очень пугливые. Если мы попытаемся подойти поближе, убегут. А вот зимой, утверждают дачники, им будет совсем тяжко. По насту режут себе ноги, ходить не могут и прямо на снегу умирают голодной смертью. Весной, когда звенят ручьи и поют скворцы, в полях находят десятки трупов животных. Нынешней весной такие потери составили 16 лошадей только поблизости с их деревней.

По версии старожилов, история неожиданного появления лошадей такая. Еще 10 лет назад в деревню приехали какие-то люди (какие — никто, конечно, не знает) с мешком денег. И скупили крестьянские земельные и имущественные паи по 8 тыс. руб. за 12 га — такие наделы в собственность по ельцинской реформе получил каждый крестьянин тогдашнего колхоза “Дружба”.

Хлеборобы продавали паи охотно, хоть какие-то деньги
Ведь землю в натуре им никто не выделил, а колхоз к тому времени совсем развалился, и работы никакой не было.
Ну так вот, скупив тысячи гектаров пашни, коммерсанты уехали, а 4 года назад в соседнем селе Верхние Троицы решили создать что-то наподобие конезавода, производить там кумыс. Кумыс никто в Сельцах не пробовал, но говорят, что он был очень дорогой, и тот бизнес у предпринимателей якобы не пошел. Ведь чтобы поставить дело, нужно вкалывать до седьмого пота. А кто сегодня хочет работать?

Так лошади оказались никому не нужными, гуляют сами по себе.
Разумеется, многие приусадебные участки тут основательно вытоптаны и даже в дождливую погоду напоминают хорошо укатанную грунтовку. Если бы на огородах что-нибудь выращивалось, жители деревни придумали бы, как спасаться от этого нашествия. Но, как мы уже сказали, деревенских практически не осталось, а много ли сажают на клочках земли дачники? Так, что-нибудь для дома, для души.

— Сегодня люди никому не нужны, — вздыхает 83-летний ветеран Виктор Иванович Симаков, единственный коренной житель деревни, кого нам удалось встретить, хотя сюда мы приехали в праздники, когда деревенские обычно сидят по домам. — А ты про лошадей спрашиваешь. Кто их по дворам возьмет — дачники? Повезут в городские квартиры? Пропала деревня, пропала…
— Сколько стоит у вас земля? — интересуюсь у заслуженного пенсионера. Несмотря на преклонный возраст, он держится очень бодро, чего мы ему желаем и в дальнейшем.

— Ничего она не стоит! — отвечает старик. — Когда государство отказалось от закупок урожая у колхоза и фермеров, так земля перестала что-то стоить и кого-то интересовать.
Кошка бросила котят, пусть гуляют, как хотят, — вот как это называется. Раньше у меня были и корова, и телята, и поросята. За мясом и молоком приезжали из райпо, покупали по хорошим ценам. При Ельцине все это развалилось, продукцию закупать перестали. Ни зерно, ни лен не продашь. А куда возить? В Москву за 200 верст или в райцентр? Так деревня и умерла, точнее, ее убили. Убивать ведь можно по-разному — из винтовки, как сейчас отстреливают некоторых лошадок, а можно и по-другому. Нас убили “по-другому”…

По правде говоря, после столь драматичного монолога интересоваться судьбой “ничейного” табуна лошадей было уже и не совсем корректно. Кому сегодня больше достается от нищеты — людям или животным? И почему нельзя развернуть жизнь в лучшую сторону?

И это под общий восторг о якобы повсеместном возрождении села и демографическом всплеске… 83-летний пенсионер в эти чудеса не верит, у него на примере — родная деревня. На его памяти здесь умерло 40 односельчан. А за время нескончаемых реформ похоронили уже 20. Какое тут возрождение?

P.S. Прокомментировать ситуацию в Сельцах мы попросили главу администрации сельского поселения Печетово Геннадия Чернова. От него мы узнали, что лошади не гуляют сами по себе, а, собственно, участвуют в… областной программе развития племенного коневодства.

Под эту программу выделены бюджетные средства, она продвигается с более-менее переменным успехом, но в организационном плане у племенного коневодческого хозяйства есть проблемы.
— У табуна лошадей 43 косяка, т.е. вожака, — сообщил Геннадий Исаакович. — Которые ведут за собой лошадок. По идее, самих лидеров и группы животных должны выпасать и вести за собой табунщики, но вот их остро не хватает, лошади и растекаются по округе.

Раньше, продолжает глава, за вытоптанные и съеденные посевы овса, картофеля и пр. сельхозкультур у фермеров и местных жителей коневодов штрафовала местная власть, специально созданная при ней комиссия. Сколько, допустим, кочанов капусты вытоптали кони — столько денег по рыночной стоимости кочана и возмещало хозяйство пострадавшей стороне. Сейчас подход более цивилизованный, потерпевшие должны обращаться в суд с исковым заявлением — и уже суд определяет сумму штрафа. Но это не совсем удобно. Старые люди не могут правильно составить заявление, пользоваться услугами адвоката им не по карману. Да и ездить в районный суд из деревни — удовольствие малоприятное.

— Ситуация нас, конечно, тревожит, но предпринять что-то более эффективное мы пока не в состоянии, — признался Геннадий Исаакович. — Проводились даже совещания с участием представителей администрации Тверской области, органам милиции даны поручения найти тех, кто отстреливает наших лошадей.

Словом, табуны из этих мест уйдут “на зимние квартиры” только через 1,5 года, когда на выделенные средства хозяйство построит четыре комплекса: два в Кашинском районе, а два в Кимрском.
А пока животным просто негде жить. Вот уж действительно телегу поставили впереди лошади…

Владимир Чуприн