МЫ ВЕРНУЛИСЬ К СВОИМ ИСТОКАМ  

Отцовское лицо Юра забыл: мал был, три года к началу войны исполнилось. А руки — сильные и добрые — в памяти. И портупея офицерская — новая игрушка. Их разбросала война. Отец воевал на фронте с первых дней, на передовой в двух шагах от родных Черкасс, что на Украине. Мама с сыном спасались в эвакуации в Тамбовской области. Про мужа и отца ничего не знали. На запросы жены лишь раз пришёл ответ: «Ваш муж, Трубилин Константин Константинович, 1919 г. р., пропал без вести в декабре 1941 г.». После Победы семья вернулась и начала новый поиск, пока один из земляков, переживших эвакуацию в Черкассах, не сказал: «Видишь братскую могилу? Всех, кто в ней лежит, погубил тот, кого вы ищете. Предатель!»

Почему он так сказал? Что сделал отец? Эти вопросы не давали покоя сыну. Но в те годы такие вопросы вслух задавать было не принято. И тем более выяснять, что и как было. Это потом оказалось, что всё вранье. Но «предатель!» эхом сопровождало их чуть ли не всю жизнь. Не потому ли, поездив немало по стране, семья осела аж на Сахалине.

Прошли годы. Вопросами стала задаваться уже внучка Ольга. Почему нет в доме ни одной фотографии дедушки, будто не жил человек на свете. Даже фамилия и отчество у папы другие — от отчима достались: Юрий Алексеевич Одинцов. Бабушка замолкала, папа отворачивался…

Ольга вышла замуж, перебралась во Владивосток, дети родились и выросли. Первенец Степан закончил питерскую военно-морскую академию, дочка работала стюардессой. Всё в её жизни было просто и ясно. Только в прошлом — провал. Хотя тонюсенькая ниточка оставалась: Ольга знала имя и фамилию дедушки.

Прошлой весной, в год празднования 65-летия Победы, когда все и везде говорили о той войне, к Ольге вернулись детские раздумья. Как-то она села за компьютер, забила в поисковик: «Константин Трубилин»… Первой ссылкой оказалась статья в самарской газете. Ветеран войны Константин Онищенко рассказывал, как шесть раз бежал из плена и что помог ему выжить друг Костя Трубилин, с которым они вместе потом воевали в партизанском отряде.
— У меня день рождения 9 мая. Вы сделали мне лучший подарок, — скажет она потом журналистам.

Тысячи спасённых
Полковник в отставке Онищенко об этом всегда говорил: на встречах с молодёжью, в интервью. Ему было 15, когда фашисты оккупировали Черкассы. Костя долго прятался, но кто-то на него донёс, и весной 1942 г. его с другими ребятами повезли в рабство. В концлагерь у австрийского города Линц, где их разместили, зачастили оптовики. Один по дешёвке купил целую группу: парней по 11 марок, девушек — по 8. Почём его перепродали помещику Йозефу Гершту, Костя не знает. Но хозяину «товар» не глянулся: подросток вскоре заболел. Вызванный оптовик вылечил по-своему — избил до полусмерти. Пожалели Костю только младшая дочь помещика Мици и напарник-чех. А сам он решил бежать.

На чужбине без документов и знания языка далеко не уйдёшь. Паренька остановили жандармы и вернули в тот же концлагерь. Там и повезло: встретил земляков — Костю Трубилина, медсестру Люсю.
— Эти таблетки выпьешь, а этим набьёшь самокрутку и затянешься прямо перед комиссией, — Трубилин протянул пару таблеток и щепоть чая.

Увидев, как выворачивает парня, Косте Онищенко выдали справку: для работы в рейхе негоден. «Отбракованных» увозили в лагеря смерти. Но это был шанс для побега, и он его не упустил. В Чехии справка помогла, жандармы его отпустили. Обошлось и в Варшаве. А под Брестом снова концлагерь. Вот где были зверства! Каждый день умирали десятки человек. Похоронная команда работала с утра до вечера. Двое спускались в яму, сверху им сбрасывали мёртвых. Рядом на плацу стоял надзиратель и орал, чтобы плотнее укладывали. Сверху тела пересыпали опилками и известью.

Многие, не выдержав, сходили с ума или пытались бежать. Немцы любили отстреливать сумасшедших. А двух беглецов поставили спиной к спине, связав руки, и забили до смерти штакетником с гвоздями. Несколько лет, говорит Онищенко, в ушах стоял их крик. «Так будет с каждым, кто пытается бежать», — заявил начальник лагеря. Потрясённый Костя… сбежал той же ночью.
Как он добирался домой, можно писать книгу. Вторую — о партизанском отряде, где они встретились с Костей Трубилиным, которому тоже чудом удалось бежать. Они вместе били фашистов до 7 января 1944 г. В тот день Костя Онищенко вместе с отрядом и мирными жителями, укрывавшимися в лесу, пошёл на прорыв к советским войскам и выжил. Костя Трубилин остался их прикрывать и погиб…

Встреча
Письма по электронке идут быстро. И просьбу Ольги разыскать фронтового друга её дедушки журналисты выполнили легко: в самарских ветеранских организациях Онищенко хорошо знают. «Я искал их всю жизнь», — сказал Константин Ерофеевич и заплакал. Они с дочкой Нэллой даже в Питер однажды ездили, услышав, что там жили мать и сестра Кости Трубилина. Долго по улицам бродили, но нужный дом не нашли. Может, адрес спутали. Про Питер Онищенко в Черкассах рассказали, где он ежегодно бывал. Местная жительница вспомнила, как после войны останавливалась у неё на неделю мама Кости Трубилина. С утра шла на его могилу, за полночь возвращалась — всё с сыном наговориться не могла.

А осенью юбилейного 2010-го в День партизана, который на Украине отмечается 22 сентября, к дорогому холмику пришли сын, внучка и фронтовой друг погибшего воина. Они встретились в Москве. Ольга с отцом прилетели из Владивостока и с Сахалина, Константин Ерофеевич с дочкой поездом из Самары приехали. На вокзале народу было полно, а Ольга как вошла в здание вокзала, к ним бросилась: сердце, говорит, почуяло…

«Вы спрашивали, почему нам с папой было необходимо вернуть память об отце и дедушке, — написала в редакцию после той поездки Ольга. — Наверное, потому, что человек не может жить без своих корней, а мы были лишены этого. Я не знала лица деда и всё гадала, как он выглядел, кто из нашей семьи на него похож. Теперь, вглядываясь в довоенное фото дедушки Кости, нахожу черты своего отца и моего сына. Радуюсь, что многие особенности его характера унаследованы нами, внуками и правнуками. Поездка на Украину и встреча с дедушкой у его могилы (имя Константина Трубилина выбито на плите братской могилы. — Ред.) дала нам с папой ощущение, что мы вернулись к своим истокам. Думаю, и дедушка был бы рад тому, что мы помним и всей душой любим его. А ещё отныне мы считаем Константина Ерофеевича и его семью своими самыми близкими родственниками».

 Лидия Караулова