Владимир КРУПИН, писатель: ГОСПОДЬ ЗА НАС РАБОТАТЬ НЕ БУДЕТ!
Его прозу часто сравнивают с притчами, поскольку в основе его произведений — проблемы человеческого существования.

— Владимир Николаевич, вы совершили резкую метаморфозу. В 1961-м вступили в партию, делали успешную литературную карьеру. А в 80-х стали работать на ниве религиозной прозы…
— Это не метаморфоза, а произошло естественно. Я не диссидент. Был членом парткома Московской писательской организации, дорос до заоблачной должности — секретаря правления Союза писателей СССР. И машина была, и секретарша, и вертушка. В свое время мог бы и в армию не ходить, поскольку меня хотели сделать секретарем райкома ВЛКСМ. Но отец мой воевал, братья служили. Да у нас за парня, который в армии не служил, девушки замуж не выходили, думали, что он бракованный. С чувством общественного служения вступал в партию. Считал, что коммунист первым идет на субботник, в народную дружину, первым лезет из окопа — вот и все его привилегии. Лишь много позже мы узнали про коммунистические ужасы, страшные приказы Ленина расстреливать священников.

— Не жалеете ни о чем?
— Нет. В 90-е мы с писателями Валентином Распутиным и Владимиром Солоухиным пришли к Зюганову. Призывали его от лица партии покаяться перед церковью. На это он ответил: ну, не мы же церкви разрушали. И я вышел из партии.

— В годы «перестройки» был взлет в литературе. Почему сейчас появляется так мало ярких новых имен?
— Молодежь сегодня озабочена успехом, имиджем. Но что нам брать пример с Марининой, Донцовой, Акунина, Пелевина? Либеральная пропаганда их раскручивает, но никто еще не присудит Букера за православное произведение.

— Вы помните афоризм Солоухина? Раньше гусиными перьями писали вечные мысли, а сейчас вечными пишут гусиные.
— Молодежи действительно надо научиться писать от руки, а не на компьютере. И озабоченность собой должна переходить в озабоченность Отчизной. Она одна, запасной Родины у нас нет. В СМИ сегодня просто потоки мерзости, направленные против нашей страны. Но все-таки мы не погибаем.

— Вы семь лет преподавали в Московской духовной академии, что как-то даже странно для писателя.
— У меня был курс православной педагогики. До того я вел семинар в Литинституте. Боже мой: курящие девицы, кто-то с похмелья, заплеванные коридоры… А тут я входил в потрясающий мир радости, счастья. Говорил с людьми, знающими греческий, латынь. И самое главное — желающими учиться. Из моих бывших студентов уже несколько архиереев. Годы преподавания вызвали к жизни и «Детский церковный календарь», и «Православную азбуку», и книгу «Русские святые».

— И что же побудило вас оставить преподавательскую деятельность?
— Мой духовник сказал: преподавать за тебя смогут, а писать нет. И я ушел.
— А как на вас, писателя, повлияла общественная деятельность?
— К выводам различным привела. Владение христианской лексикой еще не означает наличие христианского мышления. Я долгие годы был председателем жюри кинофестиваля «Радонеж». И ведь вроде бы для православного человека не так уж важно, получил он приз или нет, ан нет — все хотят быть отмеченными в этом мире, хотя бы грамотой.

— Творческие личности амбициозны…
— К премиям надо относиться сдержанно. Я известен тем, что отказываюсь от всех премий, так что мне их уже и предлагать перестали. Но как я мог отказаться от премии святых Кирилла и Мефодия? Знаки внимания на земле, они нам потом откликнутся в вечной жизни. Лучше ждать внимания от Господа, а то там могут сказать: тебя уже при жизни захвалили, так пойди-ка, попляши…

— Мир и Россия переживают кризис. Он, на ваш взгляд, экономический или в основах своих духовный?
— Первичен духовный кризис. И экономика есть следствие морали и нравственности. Но Господь за нас работать не будет. И надежды, что нас кто-то спасет, абсолютно беспочвенны. Ездят наши руководители по земному шару, участвуют в громокипящих саммитах. Но это смешное впечатление производит. Ведь миром правят не правительства, а нравственная духовная сила, которая для меня несомненна. А совесть нации — не нынешние писатели, которые пишут детективы и описывают жизнь валютных проституток. Это старуха, которая молится в храме по соседству.
Ведь все же в момент гибнет. Возьмите, например, Ливию. Я много раз бывал на Ближнем Востоке, Ливия была одной из самых благополучных стран. Хулиганства нет, наркомании нет, бесплатные образование и медицина. И что мы видим? Убили Каддафи, и люди уже дерутся друг с другом, идет гражданская война.

— Есть ли в планах произведение, которое перевернет общественное сознание?
— Наполеоновские замыслы приличны в юношеском возрасте. Обычно после смерти писателя остается огромное количество незаконченного, набросков разных. У меня тоже много всего накопилось. Но мы же русские люди. Я, как немец, все распланирую, а, как русский, ничего не выполню…

Евгений Данилов