СЕМЬЯ ОКАЗАЛАСЬ В ЗАТОЧЕНИИ
Два года назад Аринченковы из Ульяновска перебралась в деревню Чепелево, что в Чеховском районе Московской области. Приехали — и оказались в заточении. Местные жители отказались выдавать новоселам ключ от общих ворот. Приговор был окончательный, обжалованию не подлежал: «Понаехали тут, дармоеды!.." Кто такие Аринченковы и почему, собственно, понаехали? Семья небольшая и, как пишут в социологических отчетах, неполная: Светлана Аринченкова, безработная мама, двое ее детей — Даниил (8 лет), инвалид, и Денис (19 лет), учащийся техникума, — и еще бабушка, пенсионерка и ветеран труда, Валентина Павловна. Вот они и стали врагами беспощадного чепелевского народа.

Наказали старожилы приезжих за то, что они не внесли свой вклад — не заплатили за когда-то построенную на общие деньги дорогу. За несколько десятков метров подсыпанной щебенки по улице Осенняя — от дома № 101/2, где теперь прописаны Аринченковы, до ворот с тяжелой цепью и крепким замком.

Обмен по рецепту
«Переехали мы ради младшего, Даниила, — объясняет Светлана. — У сына церебральный паралич. В Туле есть специализированный реабилитационный центр для таких детей. Мы туда из Ульяновска три раза ездили на операцию. Больше не смогли — далеко, неудобно и ужасно дорого...»

Измученная, издерганная женщина объясняет, почему дорого. Поездом везти Даниила невозможно: ребенок должен все время лежать, его надо обязательно держать на руках. Светлана нанимала «Газель» — от дома до больницы в Туле и обратно, на круг выходит 30 тысяч рублей. Еще гостиница — 1200 рублей в сутки. Таких суток на все процедуры уходит двое-трое. Платить надо было не только за себя, но и за водителя — он тоже должен где-то спать, что-то есть. Сама дорога, бензин — тоже за семейный счет. Насколько он велик, женщина еще расскажет.
Ну и, наконец, сложные операции тоже сами оплачивали. Ни соцстрах, ни благотворительные фонды не помогали.

«Мне сообщили, — объясняет собеседница, — что это „высокотехнологичное хирургическое вмешательство“, на него квот нет. Одним словом — как хочешь, так и выкручивайся». — «Может быть, проще было перебраться поближе к Туле?» — «У Даниила еще врожденная глаукома. И нам даже чаще, чем в реабилитационный центр, приходится ездить в центр глазной хирургии Федорова. Поэтому и искали место поселения между Тулой и Москвой».

Ради этого мать и бабушка продали свои квартиры в Ульяновске. Цены на квадратные метры в провинции копеечные. Одна квартира ушла на покупку участка в семь соток, вторая — на строительство скромного дома. На первом этаже — небольшая прихожая, кухонька и комната. На втором — еще одна комнатка. Вот, собственно, и все, не считая печного отопления, сквозняков и собаки с кошкой.
Эти скучные бытовые подробности сообщаю для тех соседей, кто бросал в лицо несчастной и очень дружной семье фразу: «Понаехали тут...» Еще раз: приехали не отдыхать на природе, не ради удовольствия и теплого местечка. Нужда заставила. Ну разве виноваты мать и сын, что медицина у нас такая? Что не хватает больниц, где нормально лечат. Что в тот день, когда Светлана Николаевна рожала своего Даниила, в той же палате на свет появились еще три младенца с ДЦП. Такое вот оказалось «лечебно-акушерское заведение». Что попасть в специализированную клинику в своем родном Ульяновске Даниил не смог.

«Очередь была на целый год, — вспоминает мама. — А в Туле нам сразу помогли. Сын стал ходить, видеть. Без очков уже читает, а был совсем слепой. Он вообще у меня развитый, умный и ловкий».

Даниил в подтверждение бросил компьютерную игру и бодро заковылял к нам по комнате. Начал показывать книжки, рассказывать про любимую собаку.
А тема закрытых ворот была рядом, словно незримо висела в воздухе...

Президентский подарок
1 сентября мама отвезла Даниила в чеховскую школу № 1. Чудом проскочили в кем-то открытые ворота. 2 сентября на занятия не попали — замок. Так вот и жили все последние месяцы, рассчитывая на удачу, случай. Даже стали приспосабливаться. Старший, Денис, когда очень надо, караулил у ворот. Если кто-то заводил машину и собирался выезжать, сразу звонил по сотовому. Мать с уже одетым Даниилом бежала к своему видавшему виды «фольксвагену».

А выезжать им надо часто. Ради Даниила — несколько раз в месяц: в Тулу и Москву, а еще в санаторий под Чеховом. Анализы, операции, процедуры… И каждый выезд из деревни — через слезы, нервы, стресс. Про школу пришлось забыть. Сначала удалось договориться, чтобы к Аринченковым каждый день приезжал учитель начальных классов.

А в начале зимы Даниилу по президентской программе от Министерства образования выделили специальное оборудование для дистанционного обучения: компьютер, веб-камеру и наушники. Машина с грузом подъехала к воротам, а там замок. И никто его не открыл. Пришлось волоком тащить тяжелые коробки по снегу — хорошо, помогла учительница из местной школы. А куда было деваться? Не оставлять же президентский подарок на улице.

За продуктами Аринченковы ездят в город на автобусе: по очереди — мать и бабушка, с сумками на плечах. Им и так горя и забот хватает. А тут еще такое наказание. С Даниилом автобус отпадает. Не дойдет до остановки — далеко.
«И в автобус я его уже не подниму, — вздыхает Светлана. — Вырос, слишком тяжелый». «Да вы бы его под ручки взяли, до дороги довели, а там уж пассажиры в автобус помогут подняться» — это подсказывают соседи из тех, что вроде сочувствуют. Но большинство стоят на своем: «Придумали сыном прикрываться, чтобы нам не платить». Блокада. И ведь устроили ее не злокозненные захватчики, а обычные подмосковные дачники, любители свежей клубнички и румяных яблочек. У них своя правда. Мы, мол, эту дорогу строили, деньги тратили. Извольте и вы, Светлана Николаевна, свою лепту внести.
Конкретно — 112 тысяч рублей. За такие деньги можно щебенку в асфальт укатать. Но именно столько стоит освобождение Даниила, то есть возможность свободного посещения школы и клиник.

Для сведения: дорога по своему статусу — общего пользования. Такую справку дали Светлане в администрации местного Стремиловского сельского поселения. То есть закрывать ее нельзя. Она для всех без исключения. Это чисто юридический аспект, но есть, конечно, еще и нравственные категории.

«А может, надо было у кого-нибудь ключ взять и сделать дубликат?» — «Исключено. Всех предупредили, что для „предателя“ дорогу тоже перекроют».
«Мама, — вступает в разговор Даниил, — я по телевизору видел, как инвалиду коляску подарили за 100 тысяч. Давай для меня такую попросим, потом продадим — вот и будут деньги за дорогу!»

Мама отворачивается, смахивает предательскую слезу. Она бы и рада заплатить, ссориться с соседями совсем не хочется. Но как?..
Вместе мы прикидываем семейный бюджет. С детскими выплатами и бабушкиной пенсией получается чуть больше 20 тысяч. На четверых. Это доходы. Расходы такие. Лекарства — 3 тысячи в месяц. Примерно столько же — электричество. Хорошо, что по осени закупили уголь, — им топятся. Денис ездит на занятия в Москву — это еще минус 1,5 тысячи на дорогу. Все остальное — на питание. При этом на столе должны быть фрукты, обязательно виноград — для улучшения мозгового кровообращения больного сына. Короче, НИ-КА-КИХ накоплений.

Операция «ликвидация»
Грустная история. Но у нее оказалось счастливое продолжение. В середине декабря Светлана в очередной раз позвонила в администрацию поселения.
«Я сказала, что в конце января кладу сына на операцию в институт Федорова. Один глаз плохо видит. Надо срочно проводить обследование, сдавать анализы в чеховской поликлинике. Как быть?»

Под Новый год к воротам приехали представители администрации, городской прокуратуры, милиция. Ворота были снесены. Такое постановление приняла городская прокуратура. Случилось то, что и должно было случиться. Правда, не без скандала.

«Все из-за вас, приехали тут со своими порядками!» — бросила одна из дачниц Светлане и сыну, которые присутствовали при операции собственного освобождения. «Может, им еще и газ за наш счет провести?!« — подхватила другая. Даниил заплакал: «Мама, пойдем домой!»
Уцепился за дужку санок и вразвалку потопал по обочине. В новогодние каникулы соседи ворота восстановили. Правда, на замок не закрыли. Пока.

Вадим Карпов