ПУТЕШЕСТВИЕ ПО МАРШРУТУ РАДИЩЕВА

В начале этого года известный франко-немецкий телеканал ARTE и одна из старейших газет Франции Le Monde решили объединить свои усилия, чтобы отправиться по классическому маршруту из Петербурга в Москву. Как живут в этих краях через два с лишним века после путешествия Радищева?

Чутье бывалых репортеров подсказывало, что самое интересное ждет их не в столицах и даже не в крупных городах, Твери и Новгороде, а в "глубинке". Это слово Мари Жего из Le Monde произносила с легким французским акцентом: "Там настоящие люди и настоящие истории!" "О, да!" — соглашался с ней гран-репортер ARTE Владимир Вазак.

В роли глубинки должны выступить деревни Крестецкого района Новгородской области. Там корреспонденты планировали осветить вопросы демографии, медицины, разбавив сложные темы лубочной зарисовкой о сохранении культурных традиций. В здании администрации на улице Советская, напротив средней величины Ленина и церкви без купола, где по-прежнему располагается клуб, нас ждала заместитель председателя комитета культуры и молодежной политики Галина Викторовна Головко.

Интерактив по-старообрядчески

В деревне Лякова нас ждали. С хлебом-солью. С народными песнями. В аутентичных нарядах, найденных в сундуках старожилов. В совсем недавно открывшемся музее старообрядческого быта, устроенном, по словам его создателей, на "три копейки" из бюджета, в большей степени благодаря энтузиазму местных жителей и работников "Крестецкой межпоселенческой культурно-досуговой системы". Французов накормили черными щами, приготовленными по старинному рецепту (с использованием квашеной капустной ботвы). За столом задорная Анастасия Терентьевна, с незапамятных колхозных времен совмещавшая труд доярки и массовика-затейника, вспоминала, как в советское время притесняли староверов: "Парторг любил нагрянуть нежданно к кому-нибудь в избу, чтоб спугнуть с вечерней молитвы. Прятались бабушки от него в погреб. И в клуб, хоть и партийные все были, считали, что ходить грешно. Отчего просили меня иногда попеть им дома".

Туристы — главный, если не единственный источник заработка для всей деревни. Для них по осени собирают грибы и ягоды, зимой плетут корзины, круглый год пекут пироги. Для них поют рождественские напевы, так же проникновенно, как пели антирелигиозные частушки 50 лет назад.
Казалось бы, накормили-напоили, песни спели. Но неутомимым французам хотелось увидеть настоящую жизнь. Они попросили сопровождавшую их Галину Викторовну показать любую другую деревню.

В Воробьево все хорошо

В деревне Воробьево оказалось красиво, холодно и безлюдно. Напросились в гости в дом на окраине. Правда, первой зашла наша провожатая. Получив ц.у., баба Маша, повязав на голову платок и выйдя к камере, все повторяла через слово: "У нас все хорошо. Я ни на что не жалуюсь. Товаровозка по четвергам приезжает. Внуки мне воду в дом провели недавно, стеклопакеты поставили. В санатории я была". "Да мы и не спрашивали, на что жалуетесь..." — улыбались французы. А в это время кто-то ужасно кричал на Галину Викторовну в мобильную трубку. "Пожалуйста, поедемте,— чуть ли не взмолилась она,— глава недоволен". И тут не выдержал Владимир Вазак. Остановив камеру и вспомнив вдруг русский язык, который когда-то учил в школе, он яростно заговорил: "Это земля не главы! Почему мы не можем снимать?! Я буду говорить с вашим начальник!"

Исчерпав словарный запас, Владимир вернулся к камере. Баба Маша показала нам свою гордость — электромашинку для изготовления пряжи. Сокрушалась, что мы без предупреждения, а то бы пирогов напекла. «Я лучше всех в нашей деревне пирожки-то пеку. Вот как похороны, я всем пеку пироги... Ведь все почти у нас померли».

Глава и его район

Простой шофер, а затем главный инженер автотранспортного предприятия, бывший директор АО "Крестцыагропромтранс" и замгендиректора когда-то известной на весь мир швейной фабрики "Крестецкая строчка", глава района с 2005 года Сергей Анатольевич Яковлев, усадив в свой личный внедорожник, повез корреспондентов по родному поселку, свернули к детской больнице. В отремонтированном двухэтажном особняке екатерининских времен светлые палаты и кабинеты. Больных нигде нет, только в столовой две мамочки с младенцами. "А дети у нас не болеют — закаленные",— пояснила главный и единственный врач. "А родильное отделение есть?" — поинтересовалась Мари. "Есть, но мы предпочитаем отправлять в город. Патологий много, сами понимаете".

"Согласно переписи за 8 лет, население Крестецкого района сократилось с 15 до 13 тысяч человек. Что вы делаете, чтобы остановить вымирание деревни?" — спросил Владимир, продолжая разговор в машине у главы. "Главное — создать людям достойные условия жизни и рабочие места,— размышлял Сергей Анатольевич.— Вот у нас главный работодатель, например, агропромышленный комплекс "Белгранкорм". Птицефабрику построил несколько лет назад. Она дает 1000 рабочих мест, из них 450 заняты местными. Деревни мы газифицировали на 56 процентов. Вот, Старое Рахино, например".

Старое Рахино

Распрощавшись с администрацией, французы, конечно же, решили заехать в какую-нибудь деревню. Уже без надзора. Почему бы не в недавно газифицированное Старое Рахино?.. За окнами микроавтобуса проплывали полузаброшенные живописные деревенские дома. На центральной площади — обезглавленная белая церковь с остатками колоннады, два магазина.

В одном из них французы встретили продавщицу Лидию. 30 лет она проработала в Новгороде в детском саду, но городской так и не стала. Каждые выходные наведывалась домой, а в этом году вернулась совсем. "Вот уж не думала, что придется встать за прилавок. Но что делать, до пенсии немного осталось доработать. Зато родные места". "Теперь ведь у вас газ есть — хорошо!" — поддержала разговор Мари. "Газ? Это только на бумаге. Три года газифицировали, а газ так и не поступает толком. В трубах вода скапливается. А нам объясняют, что это новые технологии, конденсат вырабатывается. Те, кто подключился, каждую неделю ремонтную бригаду вызывают. А остальные топят печки. За водой большинство по-прежнему ходят на улицу к колодцу".

«У нас ведь такие места благодатные,— продолжает Лидия.— Аисты были, воду мы прямо из реки брали питьевую. Но потом всю экологию птицефабрика испортила. Вот видите, река не замерзает, и запах какой стоит. А летом мух столько, что внучка моя, когда зимой приехала, первое, что спросила: "Бабушка, а где же мухи?" Дорогу многотонными фурами разбили". "Но ведь птицефабрика — это рабочие места",— резонно заметила Мари. "Сплошная текучка,— отвечает Лидия.— Местные не хотят там работать.
Племянник мой был дезинфектором. Ушел. В первый месяц заплатили 12 тысяч, а в последний — 8. Завод по переработке навоза заложен, но пока так и остается на бумаге". "А глава так нам хвалил эту птицефабрику. У него на нее вся надежда",— говорит Мари. "Знаете, почему хвалил? — смеется Лидия.— Потому что он женат на сестре жены ее владельца".

Французы еще долго грелись в магазине у Лидии, а та вспоминала свое детство, когда в деревне было 200 домов и в клубе яблоку негде было упасть. В классе с ней учились 23 человека, а теперь 30 во всей школе. И перевели школу за 7 км. Да и кому учится-то? Роддом, как оказалось, в Крестцах официально закрыли еще пару лет назад.

— Особенно строчку нашу жалко,— сказала французам на прощание Лидия.— Ведь знаменитая крестецкая строчка зародилась именно у нас, в Старом Рахино. В каждом доме женщины трудились надомницами. Я приходила из школы и должна была выполнить свой кусочек строчки. Наши изделия не только у генсеков — у английской королевы во дворце были!

P.S. Написать, что ли, о плачевном состоянии крестецкой строчки в блог английской королеве?

Елизавета Замыслова