100 ЛЕТ НАЗАД РОССИЯ ЗАКИПАЛА
В 1912 году Россия жила лучше, чем когда-либо раньше. Позади были страшные годы "русской смуты" — 1905,1906, 1907 годы: солдатские бунты, погромы имений, перестрелки в центре столиц. "Смута" в конце концов привела к Конституции, премьер-министру Столыпину и позволила интеллигентам безнаказанно печатно рассуждать о судьбах России. Революция осталась позади и воспринималась, как сегодня лихие 1990-е.

В 1912-м темпы роста ВВП поражали воображение, зримо росло не только благосостояние городов, но и села. За всю историю нашей страны ее экономика не развивалась так тотально и ошеломительно. "Золотой дождь" пролился буквально на все слои населения. Мужик впервые стал важным покупателем: керосиновых ламп, швейных машин, сепараторов, жести, калош, зонтиков, черепаховых гребешков, ситца.

За несколько лет 4 млн крестьян перебрались из Европейской России в Сибирь. Алтай превратился в важнейший зерновой район, там же производили масло на экспорт. За 5 лет количество крестьян — пайщиков кооперативных обществ увеличилось в 12 раз.
Петербургские рабочие выписывали газеты, жили в отдельных квартирах (сдавая жильцам часть комнат внаем), ходили с женами в шляпках в "Народный дом" на Шаляпина. Средний годовой заработок рабочего на электростанции составлял 447 рублей в месяц, на машиностроительных заводах — 425 (в 1901 году средний рабочий получал в год 201 рубль). Электрик на шахте Никита Хрущев имел костюм-тройку, мягкую велюровую шляпу, на работу добирался из собственного домика на велосипеде.

В стране ежегодно издавалось 71 млн книг, выходило 440 ежедневных газет. Модные авторы, не в пример Достоевскому или Чехову, становились миллионерами: не только Горький, Андреев, Куприн, но и Бунин, Мережковский, Арцыбашев считались людьми с достатком.

Но это кумиры прошлых поколений. В марте 1912 года вышла первая книга Анны Ахматовой, чуть позже второй сборник Марины Цветаевой "Волшебный фонарь" и четвертый сборник Николая Гумилева "Чужое небо". Сенсация сезона 1912-1913 годов — футуристы. Они воспринимаются одними как клоуны, другими — как наглые хамы, для которых ничего не свято, эдакие панки 1912 года, и только немногими — как серьезные художники и поэты, которые прославят русское искусство в мире.

Стабильность закончилась
В Петербурге, Москве, Ярославской губернии начальное образование фактически стало всеобщим. Всего в России из 14 млн детей школьного возраста училось 8 млн. При тогдашних темпах развития образования к середине 1920 годов четыре года школы должны были стать обязательными.

Студенты хоть разок да наведывались в Венецию и Рим. Восстанавливались после поражения с Японией армия и флот. "Русские сезоны" Сергея Дягилева завоевывали Европу. Шаляпин исполнял "Боже царя храни!" в высочайшем присутствии.
Страной управляло правительство во главе с компетентным и экономным Владимиром Коковцовым. Дума была местом для дискуссий, но голосовала за правительственные законопроекты. Партия власти — октябристы почти гарантированно обеспечивала правительственным проектам законов квалифицированное большинство голосов.

Крупнейший французский экономист Эдмон Тэри писал: "Если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 год идти так же, как они шли с 1900 по 1912 год, Россия в середине текущего века будет господствовать над Европой как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении".

Революционные партии сникли. Эсеры пребывали в шоке, после того как выяснилось: руководитель их Боевой организации Евно Азеф — агент полиции. Социал-демократы грызлись друг с другом в эмиграции. Учебник по антиправительственным организациям для офицеров жандармского корпуса упоминает Ленина — единожды ("брат повешенного Александра Ульянова, лидер большевиков совместно с Александром Богдановым"). Интерес к политике в обществе — минимальный.

Большинство интеллигенции вняло словам Михаила Гершензона, опубликованным в знаменитом сборнике "Вехи": "Нельзя мечтать о слиянии с народом, бояться его мы должны пуще всех козней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной".

Российское государство впервые за полвека обладало мощными союзниками, среди которых Англия и Франция. Армия полностью восстановлена и перевооружена, на Балтике и Черном море строятся линкорные эскадры.
И именно в 1912 году стабильность закончилась. Недовольство возникает не тогда, когда угрожают настоящие голод, смута, война. Наоборот, протест — некий дополнительный бонус. Возникает ощущение, что твой успех упирается в потолок, обстоятельства мешают, надо что-то делать. Сытый человек больше голодного озабочен и планированием жизни, и чувством собственного достоинства.

Казалось бы, в 1912-м: покупай сайки от Филиппова, обедай в "Вене", сходи, послушай модного поэта Блока. Ан нет, всех интересует Григорий Распутин, непомерные расходы великих князей и казнокрадство. Так и дожили до февраля 1917-го. Власть, почувствовав всякое отсутствие давления снизу, начинает распоясываться, что немедленно вызывает ответное брожение.
Прошедшие осенью выборы в IV Думу общественность считала фальсифицированными. Из списков вычеркивали либеральных кандидатов, с тем чтобы их жалобы на нарушение избирательных прав рассматривались уже после выборов. И все равно новая Дума оказалась гораздо более оппозиционной, чем предыдущая. Уже через 3 года, в 1915-м, там образуется антиправительственное большинство — "Прогрессивный блок".

Точка перелома
Наконец, 1912 год время ознаменован массовыми стачками на столичных заводах. В 1911 году политических стачек в стране правительство насчитало 24, а в 1912 — 1300.
"Так было, так будет"? Нет уж, будет не по-вашему. Главными требованиями забастовщиков становятся не повышение расценок, а вежливое обращение. Бастуют против произвола, тыканья, хамства. "У нас в отделе начальство не стесняется в выражениях, и в обращении с рабочими трехэтажная ругань — постоянное явление. Мастер Арсеньев, как передают, не считает нужным называть рабочих по фамилии или имени, а просто свистит, и, если тот, к кому относился этот свист, не является своевременно, ему пишется штраф. Нечего сказать — вежливое обращение!" — из заметки рабочего Патронного завода.

Большевики не врут: их "Правда", которая начала выходить 5 мая 1912 года, действительно сразу же стала популярна на заводах. Газета напоминала социальную группу в Интернете — она была заполнена рассказами о грубости конкретных мастеров. Такая "хроника текущих событий" на промышленных предприятиях столицы.

В 1909 году Столыпин говорил: "Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России". В 1929 году началась сталинская революция — коллективизация, индустриализация, культурная революция.
1912-й — точка перелома — первый год настоящего кризиса столыпинской, относительно благополучной России. Относительный достаток позволил думать не только о куске хлеба и личной безопасности, но и о своей единственной жизни, о возможности самовыражения. Заскорузлый режим не позволял активному меньшинству проявить себя внутри сложившейся системы.
И фельдшеры, рабочие, унтер-офицеры, которые через 10 лет станут командармами, наркомами, красными директорами, становились активными и непримиримыми врагами императорской России.

Вплоть до 1914 года обстановка накалялась, но путь к компромиссу еще был открыт. Однако с началом войны страна вошла в штопор. То, чего боялись в 1912-м и кадеты, и октябристы, и авторы сборника "Вехи", совершилось.

Лев Лурье, историк, Санкт-Петербург