В СКОЛКОВО СМОЖЕТ РАБОТАТЬ ЛИБО ЦИНИК, ЛИБО НАИВНЫЙ ИДЕАЛИСТ

Фонд "Сколково" призвал русскую научную диаспору на Западе поработать на историческую родину. Удастся ли нашим соотечественникам помочь вытащить Россию на путь модернизации?

В Кембридже, как и в Москве, свои особенные понты — только в британском городе-университете кичатся не громадными лимузинами или маркой мобильников, а плоскодонными лодками.

— Маленькая лодка есть почти у каждого уважающего себя студента,— говорит британский профессор Андрей Старинец.— Это и традиционный транспорт, и средство досуга, и пропуск в высшее академическое общество, где свято чтут старинные гребные традиции.

Еще в Кембридже гордятся своим особенным стилем гребли, так, если все англичане стоят на носу и гребут к корме, то кембриджцы, напротив, стоят на корме и толкают вперед свою лодчонку. По одной из легенд, этому необычному способу гребли научил англичан новгородец Никифор Олферьев — один из первых русских студентов, который, чтоб "выучиться премудростям", в 1603 году был послан сюда Борисом Годуновым. В Кембридже Олферьеву так понравилось, что он решил остаться здесь навсегда, став основателем русской диаспоры в Англии. С тех пор русские ученые — неотъемлемая часть местной академической среды; в старинном Jesus College уже много лет действует Русское общество, еженедельно проходят концерты и дружеские посиделки. Поэтому, наверное, и неслучайно, что именно Кембридж стал местом проведения первой конференции, на которой представители российского фонда "Сколково" попытались понять: возможно ли если и не вернуть в Россию уехавших ученых, то хотя бы наладить с ними дистанционное сотрудничество на благо российской науке.

Нужна пятая колонна

— Изначально мы планировали, что в нашей конференции примут участие несколько десятков человек,— говорит президент Международной ассоциации русскоговорящих ученых Вячеслав Сафаров.— Но за несколько дней мы получили две сотни заявок, и я был приятно удивлен тем интересом, который уехавшие когда-то из России ученые проявили к российским инициативам.

— Со времен перестройки это уже второе серьезное обращение к русской зарубежной диаспоре,— говорит Олег Алексеев, вице-президент фонда "Сколково".— Первый опыт был не очень удачным — в конце 80-х страна обратилась за интеллектуальной помощью к представителям разных волн русской эмиграции. Но контакт так и не состоялся: страна неожиданно закрылась и стала сама, своими внутренними силами проводить политические и экономические реформы. Возможно, в этом не только вина российских государственных чиновников. Определенная доля ответственности за срыв контактов лежит и на самой диаспоре, так, нам и сегодня встречаются наши бывшие сограждане, которые с нами отказывались даже по-русски говорить. Но сегодня наступила пора для научной и технологической модернизации, и мы вновь обращаемся за помощью к русской диаспоре.

— Вы хотите вернуть этих ученых мужей на родину, в Сколково?
— Понимаете, мы еще пока не очень хорошо понимаем, что такое российская научная диаспора и как она работает в современных условиях, когда сетевой способ организации мира стал уже нормой. И до тех пор, пока мы не будет рассматривать диаспору как часть мировой научной сети, мы будем смотреть на наших бывших соотечественников как на некий ресурс, который нужно обязательно вернуть стране. То есть нам будут важны не их статус в академической среде, не их связи и наработки, а их местонахождение. Хорошо, что в последнее время и российские чиновники стали понимать, что не надо никого и никуда перевозить, надо оставлять ученых там, где они прижились, если хотите, оставлять их в качестве пророссийской пятой колонны, как людей, которые смогут обеспечить нам нужные связи.

В этом отношении полезен пример Тайваня, который прекрасно использовал потенциал своей диаспоры, внедрившейся в крупные корпорации США: эти люди переводили производства на свою историческую родину, которая специально для этого открыла настежь все двери, создав режим наибольшего благоприятствования иностранным инвестициям. Благодаря такой помощи диаспоры Тайвань смог модернизироваться в кратчайшие сроки. Другое дело, что подобных примеров в мировой практике очень немного. То есть наличие помощи со стороны диаспоры еще не означает непременного успеха. И для нас это очень серьезный вопрос, можем ли мы повторить тайваньский опыт.

Знание — сила и деньги

В ходе Кембриджского форума неожиданно прояснился и еще один аспект, способный стать полюсом притяжения для наших бывших соотечественников,— это возможность создать свою научную школу с чистого листа.

— Я уехал в 1991 году, в то время когда в России возможностей вести исследовательскую работу практически не было,— говорит физик Дмитрий Денисов, руководитель лаборатории DZero в Институте Ферми, США.— Промышленность рухнула, финансирование прекратилось, потребности в инновациях со стороны бизнеса также не наблюдалось. А преподавание в школе, по моему мнению, стало бы началом деградации. Так я по примеру друзей решил обратиться в посольство США. И, знаете, въездную визу мне дали через десять минут после моего обращения в посольство, а через полторы недели у меня уже была грин-карта — вид на жительство. Позже я узнал, что в США был принят специальный закон о содействии эмиграции всех ученых, имевших отношение к ядерным исследованиям. Но теперь мне хочется вернуть мои знания на родину и преподавать студентам.

— Переезд в Россию для многих моих коллег уже затруднителен,— говорит математик Олег Толмачов из Лондонского Imperial College.— Люди давно обзавелись здесь домами, семьями, детьми, так что никто не согласится на переезд. Но вот возможность приезжать с лекциями или принимать у себя студентов из России — это, уверен, заинтересует каждого.
Новой точкой притяжения для русской научной диаспоры и призван стать проект фонда "Сколково" — Сколковский институт науки и технологий (SkTech), создаваемый при участии Массачусетского технологического института MIT. Ректором нового института стал профессор аэронавтики, астронавтики и инженерных систем в MIT Эдвард Кроули.

В США профессора довольно часто основывают свои фирмы. Профессор Кроули создал за свою жизнь четыре компании. И собирается открыть в Москве пятую, по его прогнозам, самую успешную. Причем без всякого распила бюджетных средств и без откатов в чиновничьи карманы.

— У меня и так безбедная жизнь,— говорит Кроули.— Отправляясь работать в Россию, я прекрасно отдавал себе отчет, с какими проблемами мне придется столкнуться. И что у вас работать сможет либо циник, либо наивный идеалист, уверенный, что все возможные "за" перевешивают "против". Но я сказал себе: либо мы изменим эти порядки, либо я уеду. Но если я уеду, вы будете знать, почему это произошло.

Владимир Тихомиров, Кембридж — Москва