ЭТАЛОННЫЙ АРТИСТ АЛЕКСАНДР КАЛЯГИН
Сегодня ему – 70
Калягин не любит давать интервью, выступать на телевидении. Его раздражают нацеленные камеры, вспышки фотоаппаратов. Публичный человек не любит публичности – такое сегодня тоже бывает. Над коллегами, которые позволяют вести репортажи из собственных спален, посмеивается. Не осуждает, только посмеивается. Заповеди: «Не судите, не судимы будете» сам следует, но в его жизни это ничего не меняет – его судят за все: за успех и провал, за признание и награды, за выстроенный театр и должности, за дорогую машину и хороший дом и еще за очень многое. Он раздражает, нет, не своим везением, есть и более удачливые, а раздражает тем, что ускользает от прямых определений. Его любят, не понимая за что, и не любят, не вникая, есть ли на то причины. Даже из любого амплуа он вываливается: не трагик, и не комик, существует где-то на границе, в той пограничной зоне, куда мало кто рискнет сунуться. Он – Артист, Эталонный Артист, как назвал его Анатолий Васильевич Эфрос.

- Александр Александрович, вам свойственна самоирония?

- Самодовольные люди мне кажутся смешными. Предпочитаю для себя самоиронию. Без иронии можно потерять ориентиры в жизни, причем везде, и самое главное — в профессии. Льстивое слово угадываю с первой секунды, терпеть не могу лесть, всякий раз прошу отложить ее до речей у гроба. Хотя чувствую себя хорошо, когда окружен любовью. Всем артистам известно, что хорошие спектакли получаются только тогда, когда на сцене царит атмосфера любви, я бы сказал, страстной любви — когда ссорятся, мирятся, когда перехлестывают эмоции, кипят страсти…

- Вам не жалко тратить свое время на общественную деятельность ? Вам бы играть и играть…

- Играть люблю больше всего на свете. Я актер, прежде всего. Еще ребенком мечтал о своем театре, теперь он у меня есть. Это такое счастье знать, что после тебя останется потрясающий театр, в который будут приходить зрители много-много лет.

А времени, конечно, жалко, его катастрофически не хватает. Нет времени читать хорошие книги, слушать музыку, ходить на выставки. А что делать? Не надо было браться, если не можешь довести дело до конца.

Все, кто меня давно знает, удивляются, что я вдруг стал общественной фигурой. Я никогда не был социально активным. В советское время сидел в гримерке и негодовал. Критиковал Ефремова, удивлялся, что он ставит просоветские, плохие пьесы. Дома слушал приемник, радио «Свобода» и возмущался на кухне. Это было легко. Власть ненавидел, но про себя, кому мои чувства тогда были интересными. А когда в 1996 году на съезде Союза театральных деятелей мою кандидатуру на должность председателя предложил Михаил Александрович Ульянов, я честно признался, что никогда не имел склонности к общественной деятельности, да и вообще на театральном съезде оказался впервые.
Но потом меня охватил азарт: неужели не получится? И получилось, во всяком случае, очень многое.

- Возглавлять СТД и одновременно руководить собственным театром, а еще играть на сцене - это колоссальное напряжение. Что вам помогает держаться?

- Мне как-то врач сказал после инфаркта: "Саша, у вас энергетический ресурс исчерпан. Вы живете уже на НЗ". Ну и что? Я же не знаю, сколько его, этого неприкосновенного запаса осталось. Помню, в молодости проснешься в холодном поту от ужаса: как это так - я живу, и меня не будет?! А потом идет время, уходят друзья и близкие, и вдруг понимаешь: впереди путь: короткий или длинный? Бог его знает. Я медик по первому образованию, по второму — актер. Моя профессия — человековедение. К смерти со временем начинаешь относиться просто: жизнь идет, все естественно, это — шаг, говорят, в вечность. А может, и нет... Что помогает держаться? Жена, дети, театр, ученики, ответственность перед ними всеми.

- Ваш Просперо - волшебник, маг, которому известны тайны мира. Как же играть такого героя?

- У героя есть биография: 12 лет он жил на острове, мучаясь одной мыслью, как отомстить, как наказать, как сделать больно тем, кто сделал больно ему. Он очень долго ждал момента, когда корабль с его врагами окажется рядом с его островом. Это могло бы случиться через год, но случилось только через 12 лет. За все эти годы он помрачнел, постарел от своих мыслей, от одиночества - вокруг него, кроме дочери, никого не было. Все его общение сводилось к общению с книгами и полуживотным Калибаном.

У каждого артиста есть свои знакомые методы, свои кнопочки, но здесь они были исключены, в этой роли я отказался от всех своих красок. В роли Просперо есть очень мощный заряд, мощное содержание, но в этой сложнейшей партитуре есть одна доминанта - жажда мести, им владеет одна мысль, как жестоко наказать своих врагов. Я никогда ни одного персонажа не играл столь однотонно, столь монотонно... Но я шел за биографией Просперо, и уверен, что его надо играть почти без красок.

Мне открылась страшная истина: нельзя изменить низменную природу человека. Только перед самым концом, последним вздохом человек освобождается от земных пут, расстается со своими инстинктами: амбициями, гордынею, местью. И прозрение Просперо, когда он решает простить своих врагов, это миг, это последние секунды перед смертью.

- А вы сами способны простить? Как вы поступаете с людьми, которые вас обижают?

- Меня сложно обидеть, это умение приходит с возрастом, пока ты молодой — реагируешь болезненно на все, на каждое слово, косой взгляд. А потом перестаешь замечать. Я живу в режиме энергосбережения, знаю, где нужно выложиться по полной, а когда абстрагироваться от суеты.

- Ваш спектакль - это исповедь и режиссера, и артиста одновременно, людей, которые взирают на жизнь без оптимизма?

- Думаю, что это мудрость, которая приходит с годами. И на самом деле я совсем не мрачный человек, кстати. В любой пьесе я всегда ищу юмор. Сегодня будем праздновать мой юбилей, и знаете, как будет называться это действо, - «Праздник шута». Когда узнали мои коллеги, то очень удивились, кто-то даже признался, что обиделся, если бы ему предложили так отметить свой юбилей. А я счастлив, ненавижу пафос, официоз, длинные речи, которые нужны исключительно выступающим. А у меня на вечере будут клоуны, цирковые артисты, артисты моего театра, а сам я появлюсь в конце с небольшим монологом. Вот и все.

Н. А.