Алексей Мизгирев, режиссер: Равнодушие – абсолютная характеристика нашего времени
Молодой режиссер Алексей Мизгирев вошел в большой кинематограф с фильмами «Кремень» и «Бубен, барабан», завоевавшими награды на престижных фестивалях. Сюжет новой картины «Конвой», отмеченной двумя призами на недавнем «Кинотавре» (Александр Маноцков – лучшая музыка, Азамат Нигманов – лучшая мужская роль), строится вокруг отношений сбежавшего из части солдата-первогодка и конвоиров, отправленных вернуть дезертира. Алексей МИЗГИРЕВ рассказал о том, ради чего он снимал свой новый фильм и с какими процессами, происходящими в обществе, не может смириться.

– Алексей, как вы думаете, примут ли военные фильм «Конвой»? Не унизит ли их безальтернативное изображение характеров, изуродованных армией?

– Я не делю зрителей на военных и не военных. Наша история посвящена частному, индивидуальному случаю. Герои – узнаваемые, простые люди, попавшие в определенные обстоятельства. Я не изучаю патологию, главные персонажи лишены каких-то ненормальностей. Насколько они жестокие по отношению друг к другу – это, к сожалению, норма жизни. Собственно, об этом картина.

Я знаю массу милиционеров, которые были поклонниками фильма «Кремень». «Кремень» – о современном характере, о хищнике, вооруженном мотивировкой: «Бери от жизни все по праву сильного». Я никого не хотел унизить. Я люблю своих героев, и меньше всего мне хотелось куда-то их втаптывать, пригвождать. Мы делали картину, консультируясь с военными (я всегда очень тщательно отношусь к фактологическому миру), и в нашей истории нет ничего надуманного, фантазийного. Почему же военным не смотреть такое кино? Это часть их жизни. По большому счету, нашей жизни. Ведь фильм совсем не про армию – не про сапоги, не про казармы и уставные взаимоотношения. Это широкая история про каждого человека, про всех нас. То, что там действуют военные персонажи, – абсолютная условность. Фильм – о судьбах.

– Вы считаете, что достучаться до человечности можно только радикальным способом, проведя по кругам ада?

– Человеку, чтобы увидеть рядом с собою человека, требуется глобальное потрясение. Цена, которую платит за свои грехи общество, безмерна. Я не хотел шокировать зрителей: в фильме нет аттракционов, никто никого на куски не режет, из гробов никого не вытаскивают, если и бьют, то не убивают и т.д.

Вся жестокость, которая проистекает, находится внутри психологии человеческих взаимоотношений. Жестокость стала нормой нашей жизни. То, что творится вокруг нас, только глубоко равнодушный человек может не замечать. Равнодушие – абсолютная характеристика нашего времени, можно сказать – диагноз. Мы в своих поступках не ориентируемся на нравственные принципы. Сюжет, в котором добрый, нелепый, трогательный человек подавляется не только физически, но и как личность, – это сюжет нашего времени. Надо что-то с этим делать. Тихим словом не объяснишь.

– Главный герой картины капитан не потерял совесть, честь и человечность. Вы в свой финал верите?

– Я не хотел врать, гвоздями прибивать хеппи-энд, хотел получить органично вытекающий финал и показать, как далеко может зайти человек, живущий в тотальном конфликте с миром, но он может и вернуться. «Конвой» – о желании изжить свой грех…

– Можно ли смотреть ваш фильм подросткам, особенно призывникам?

– Дело не в призывниках, а в их родителях. Одна из наших сотрудниц, переводившая титры на английский язык, пришла на встречу и стала мне рассказывать про своего сына призывного возраста, мол, как ей тяжело об этом думать. Это не проблема призывников, это вопрос родителей. У меня не было желания выдавать приговор армии, но не замечать концентрации отчаяния – родителей, детей, гражданских, военных – было бы преступно. Таким и должен быть фильм.

Я и артистов подбирал, чтобы понимали, о чем идет речь. Они отдались своим ролям полностью. Мы снимали зимой, в неотапливаемых помещениях, но никто не роптал, все понимали, что делают и ради чего. И дело совсем не в деньгах. Это был не шаг в кино, а поступок. Поступок для меня, как режиссера, поступок артистов, продюсеров. И этот поступок случился. Я понимал, что с одной стороны – картина бескомпромиссная, с другой – что мы сделали что-то очень правильное, внушающее надежду.

Дина Радбель