ОН ВЫСТРОИЛ В КИТАЕ ВОКРУГ СЕБЯ МАЛЕНЬКУЮ РОССИЮ
Михаил Дроздов, председатель координационного совета соотечественников в Китае и старейшего русского клуба в стране, рассказывает о том, как стал юристом-китаистом, отыскал в Шанхае храм, которого нет ни в одном путеводителе, и гулял по языческому мегаполису с будущим патриархом Кириллом.

Юрист-китаист

- Михаил, как вы оказались в Китае?
- Я родом из Владивостока, по образованию — юрист, закончил во Владивостоке Дальневосточный университет, потом преподавал на кафедре международного и зарубежного права Владивостокского университета экономики и сервиса.
Учился в аспирантуре, сдал там минимумы, но в 1996 году уехал в Китай на стажировку, которую я сам себе организовал, пробил через университет и уехал в Шанхай. Это удалось довольно легко, так как это была середина 90-х годов — вы знаете, что это был за ужас и мрак. И поэтому, конечно, когда я в 96-м году уехал из России в Шанхай, поначалу на стажировку в Фуданьский университет, на юридический факультет, я не думал, что задержусь так надолго, но, как всегда, это бывает, прошло еще пару лет, и в 1998-м, когда мне нужно было возвращаться, случился дефолт, и это окончательно определило выбор и судьбу. Я решил на свой страх и риск остаться в Шанхае.

- Зачем вы первый раз поехали в Китай? Учили ли вы до этого язык?
- Практически любой человек, который достаточно долго живет в Китае, вам на этот вопрос ответит одинаково — случайно. Это действительно так. Я практически не знаю ни одного человека, который бы сказал, что он с детства мечтал изучать иероглифы, готовился стать востоковедом. У нас на юридическом факультете в 90-м году создали две группы по факультативному изучению китайского и японского языка. Вроде это было модно, и я думал, что я буду изучать японский язык. Ну, может быть, и китайский, мне было все равно. Потому что ни про Японию, ни про Китай мы практически ничего не знали. Это сейчас люди уже достаточно осведомлены, многие уже поездили по миру, а до 90-го года людей, которые были заграницей, практически не было. За исключением моряков, которые на судах из Владивостока заходили и привозили какие-то шмотки.

Мне очень повезло с преподавателем по китайскому языку. Этот человек был, как я сейчас понимаю, одним из лучших в России вьетнамистов, китайский язык для него был второй. Может быть, у него не было блестящего китайского языка, но он нас настолько влюбил в страну, в которой мы еще ни разу не были, что мы действительно начали бредить Китаем.
Буквально через год после того, как мы начали изучать китайский язык, декан нашего юридического факультета стал ректором, и первый его визит заграницу был именно в Китай. Он подписал договор с китайским институтом иностранных языков об обмене студентами. Я попал в группу, которая поехала учить китайский язык на один семестр, меньше, чем полгода. Это был 91-й год. Уехали весной, вернулись в июле, а в августе уже случился путч. В июле мы еще уезжали из Китая как советские студенты.

- Я живу в Китае 16-й год подряд и не считаю себя китаистом. Может быть, поэтому начал заниматься общественной работой и создавать общественные структуры здесь — мне очень нравится тут жить, мне очень нравится эта страна, нравится народ, но я человек очень русский, и мне хотелось вокруг себя, в этой комфортной среде, выстроить вокруг себя такую маленькую Россию. Я как бы ее взял с собой, переехал в другую страну, но я абсолютно не выпал из российского контекста. Поэтому, когда меня спрашивают, не мучает ли меня ностальгия, я отвечаю: Россия все время со мной.

Стопка книг из Америки

- Как вы пришли к православию?
- Я родился в обычной семье. Крестился по собственному желанию в 89-м году. Мне было 20 лет. В то время купить какую-то религиозную литературу было совершенно невозможно. В 88-м только произошло празднование тысячелетия Руси, чуть-чуть информация пошла, но все равно очень тонким ручейком. Поэтому, как и все в нашей стране в те годы, я черпал информацию из передач «Голос Америки». Меня заинтересовали именно религиозные передачи. Есть такой отец Виктор Потапов в Вашингтоне, настоятель собора Иоанна Предтечи, он вел передачи на радио. В атмосфере вакуума это сыграло колоссальную роль.

Как раз году в 89-м я решил написать на «Голос Америки» письмо.
Я отправил письмо отцу Виктору Потапову, где написал какие-то отзывы о том, как мне понравились эти передачи, и попросил, если будет такая возможность, поделиться православной литературой, прислать мне книги. И, что удивительно, через несколько месяцев я получил огромную посылку с книгами. Счастью не было конца. Причем я подозреваю, что такие посылки, может быть, только-только начали пропускать.

Я получил десятка два самых разных книг, очень интересных. И катехизис был, и учение православного богослужения, и Авва Дорофей, и Иоанн Кронштадский, и какие-то журналы, «Православная жизнь», набор иконок — в общем, это был полный комплект молодого бойца. Я думаю, это сыграло колоссальную роль в моем просвещении.

- Ходили ли вы в храмы во Владивостоке?
- В первый раз я жутко стеснялся. Потому что тогда не было ни одного знакомого, который мог бы быть проводником. Это было типичное стеснение советского человека. Пойти в храм подтолкнула меня смерть моей бабушки. Я был у нее любимым внуком и очень любил ее. Я пошел в храм, купил венчик, иконку, заказал поминание. Тогда я понял, что ничего там жуткого не происходит.

Я начал ходить в храм. На тот момент во Владивостоке был только один храм на весь 650-тысячный город. И представьте себе начало 90-х годов! В людях проснулся большой интерес к вере — и в храме было не протолкнуться. Но я протолкнулся. Считаю, что мне очень повезло.

Русская эмиграция — якорь, за который я зацепился

- Когда вы приехали в Шанхай, там не было православной общины?
- Поскольку я тогда не думал, что еду так надолго, то не задумывался о том, есть ли в Шанхае православная церковь. Хотя я понимал, что Шанхай как-то связан с русской эмиграцией, и наверное, там что-то такое должно быть… Когда стало понятно, что я в Китае всерьез и надолго, я стал искать корни. Потому что для того, чтобы чувствовать себя уверенно и для того, чтобы жить спокойно в гармонии с самим с собой, нужно на что-то опираться.

История русской эмиграции в Шанхае стала тем необходимым якорьком, за который я зацепился. Я понял, что это то, благодаря чему я буду еще больше любить этот город и почему я могу считать его своим. Мы подружились с известным китайским профессором Ван Жи Чином, историком русской эмиграции и автором книги «История русской эмиграции в Шанхае». А благодаря Ларисе Черниковой, которая восемь лет сидела в Шанхайских архивах, мы и создали при нашем русском клубе секцию «Изучение русской эмиграции».

На сегодняшний момент в Шанхае сохранилось два православных храма. Они остались от первой русской эмиграции, которая была достаточно большой, где-то 35 000 человек. Были построены два храма, кафедральный собор Божьей Матери, очень красивый большой собор, и Святониколаевский храм-памятник. Он был построен по инициативе казачьего генерала Глебова, и хотя был освящен в честь святителя Николая Мирликийского, тем не менее, поскольку святитель Николай был небесным покровителем царя Николая Второго, то имелось в виду, что храм-памятник был посвящен Николаю Второму и членам его семьи. После отъезда последних эмигрантов, примерно в 60-х годах, оба храма использовались не по назначению. В кафедральном соборе была фондовая биржа, а в Святониколаевском храме был французский ресторан.

Будущий Патриарх Кирилл помог нам отстоять храм

- Закрыли по идеологическим причинам, или потому что там не было прихожан?
- Идеологические причины скорее всего возобладали, ведь священник до сих пор жив. Последний китайский православный священник живет в Шанхае, ему под 90 лет — отец Михаил Ван. Он служит по-китайски. Еще есть отец Михаил Ли — он живет в Австралии. Он тоже шанхаец, эмигрировал в Австралию, весьма почтенный и пожилой. По-русски они практически не говорят, но поют. В свое время они были рукоположены здесь в русской духовной миссии, но потом, в 50-х годах, Китайской Православной Церкви была дарована автономия.

В 2002 году из кафедрального собора биржу убрали. Начался ремонт. Мы возрадовались и подумали, что это будет что-то хорошее. Но хорошего не случилось — выяснилось, что китайские власти сдали этот собор тайваньской компании, которая решила устроить в нем ночной клуб. Это было последней каплей — мы решили действовать.

Составили письмо мэру Шанхая. Мы не знали, чем все это кончится, потому что никто до нас этого не делал, и кто его знает — может, по голове настучат, может, руку пожмут, может, из страны выгонят. Тем не менее мы составили это письмо и направили мэру. Это и была наша первая акция в рамках русского клуба.

- В поддержку храма мы в тот год собрали 60 подписей. Учитывая общее количество людей, которые жили в Шанхае — это было много. Мне позвонили из мэрии, сказали, что мое письмо получено — ждите рассмотрения. Но, к счастью для нас, мы получили неожиданную поддержку. Митрополит Кирилл, возвращаясь из Филлипин в Москву, узнав о том, что в Шанхае появились какие-то люди, которые радеют о православии, решил заехать к нам.

- Как владыка Кирилл узнал?
- Дело в том, что информация о том, что с таким письмом русские обратились к мэру, прошла по какому-то агентству. СМИ сыграли свою роль, мне позвонили из ОВЦС и сказали: «Митрополит Кирилл хочет приехать в Шанхай. Вы готовы его встретить?» Вначале планировалось, что это будет краткий визит, что он сделает небольшую остановку в Шанхае. Но он пробыл 4 дня, я с утра до вечера с ним был вместе и всюду его возил, все показывал.

Приезд владыки Кирилла, будущего патриарха, сыграл гигантскую роль, потому что он познакомился на месте с ситуацией, посетил оба храма. И я чувствовал, что его это по сердцу тоже полоснуло. Благодаря своим связям, он очень быстро вывел этот вопрос на высокий политический уровень. К 2005 году увеселительные заведения из обоих храмов были выведены. Это была маленькая победа.

Юлия Маковейчук