ЗАПОВЕДНИК БАРДОВСКОЙ ПЕСНИ В ЛЕСАХ ПЕНСИЛЬВАНИИ

Каждую весну и каждую осень в лесах Пенсильвании, где-то в трех полетах стрелы от городка Блумсбург, вдруг появляются толпы народа. Толпы говорят по-русски и поют песни. Сонная речка, словно вытекающая прямо из романа Фенимора Купера, оглашается песнями и криками, возникают разноцветные палатки и люди со всей Америки. Из России. И даже из Швейцарии. Это одно из самых бурных событий русской Америки: слет КСП — клубов самодеятельной песни.

"Звуковой самиздат"
Кто из нас в свое время не отведал этой сладкой отравы, настоянной на дыме костра и аромате полузапретности! В турпоходах, где не пахло ни советской властью, ни электрификацией всей страны, так славно пелось про Зурбаган и Кейптаун... Это явление один американский ученый окрестил "звуковым самиздатом" и посвятил ему целое исследование.
Ну, пока хриплое бренчание под гитару отдавало диссидентством, еще понятно. А сейчас-то чего суетиться? Купи себе таймшер и загорай до отвала в любом зурбагане. И любых песен, самых когда-то крамольных,— хоть запойся! Но так уже устроена загадочная русская душа, что временами она начинает томиться. Даже от заокеанского комфорта, заработанного с таким трудом. Хоть разок в год (а лучше в месяц) ей подавай настоящий лес, костер, ностальгических комаров, шашлыки и, конечно, гитарный перебор. 

В Америке доступно все. Но ни за какие деньги не купишь это волшебное чувство: ты написал новую песню, ты поешь ее в лесу, на слете и чувствуешь себя еще большим Александром Городницким, чем сам Городницкий. Тебя слушают завороженно. Особенно та, зеленоглазая, задумчиво накручивающая кудряшку на палец. Чем ты так растревожил ее душу? 

— Понимаете, мой младший, Даня, ни за что не хочет говорить по-русски. Ну я и подумала: пусть хоть песни послушает. Вы не споете еще разок? Только помедленней и без выражения. Чтобы он смог разобрать текст, ладно? Папа у нас американец. Хороший парень, но полный янки. А сыну уже шесть лет. Даня, иди сюда! 

Две с лишним тысячи народу собралось на этот слет. Не так уж много, если вспомнить гигантский Грушинский фестиваль авторской песни под Самарой. Но в процентном отношении к численности русской Америки здешние слеты — "архиважный" показатель, как сказал бы один известный в прошлом эмигрант. Вопрос, конечно, спорный — стоит ли так настырно пестовать свою ностальгию, которая не покрывается никакими страховками? Попал в США — сиди и не чирикай. Новые песни придумает жизнь. Зачем же, мы и сами горазды. 

Мы никогда не станем американцами
Средний возраст участников — лет сорок пять. Большинство приехало сюда лет десять назад. "Взяли язык", нашли приличную работу, купили жилье. Встретишь такого в городе — чинный ученый, преуспевающий программист. И только на слете видно, как горят глаза, сколько запала, как душа просит... Орды бардов с гитарами, их жены с детьми и внуками, тещи с русскоязычными собачками. Целые кланы с такими запасами продовольствия и выпивки, что могли бы выдержать и годовую осаду, отбиваясь от всяких чингачгуков копчеными куриными ножками. Но не сомневайтесь: все привезенное сюда будет съедено, выпито и спето за эти три бурных дня-ночи. 

Моим попутчиком из Сан-Диего был добродушный физик Андрей Литвак. Сейчас он — одна из правых рук Великого Волика Черняка, который уже давно, безо всяких имитаций легитимных перевыборов стал главным. Лет десять назад, только переехав на работу в Нью-Йорк из Москвы и никогда раньше не писав ничего такого походно-палаточного, Черняк быстро понял, чего здесь так остро не хватает нашим людям. И затеял фестиваль самодеятельной песни. В рыжевато-лысоватой голове Волика — тысячи имен и адресов, в его компьютерах — целая библиотека бардовских песен. Семилетняя Саша и полуторагодовалый Тимоша вместе с родителями участвовали в этих слетах еще накануне и сразу после своего рождения. Это к тому, что говорят: мол, русский язык и культура вымрут в Штатах вместе с нынешним поколением эмиграции. Не дож-де-тесь! 

Сегодня поют по всему лесу. Кто сам сочиняет музыку и текст, кто предпочитает стихи классиков. У многих есть уже собственные диски или страницы в интернете. Но все-таки главный кайф — это встретиться на слете, себя показать и других послушать. В отличие от КВН, где идет вечная борьба самолюбий и грызня из-за сотых долей очка, тут нет побежденных и нет лауреатов. Конечно, всем хочется пробиться на главный концерт слета. Туда пускают после предварительного отбора. Но даже если не прошел — можешь петь на любой поляне, у любого костра. 

Мы никогда не станем американцами. И уже не переживаем из-за этого. Дети — еще туда-сюда. А внуки наши... Ну, это уже совсем отдельная песня. Может, мы еще услышим ее. Просто немножко помолчать в темени леса.
...Нам надо песню допеть,
Нам надо меньше грустить.
Ча-ча-ча!

Семен Лившин, Сан-Диего