Чулпан ХАМАТОВА, актриса: БЛАГОДАРНОСТИ ЖДАТЬ НЕЛЬЗЯ
Насколько разделение в обществе отразилось на благотворительности? Почему благотворительность для нас еще незнакомое слово? Страшно ли сегодня расти детей? Отличаются ли люди, живущие в столице и провинции? Об этом рассказала народная артистка России, соучредитель фонда «Подари жизнь!» Чулпан Хаматова. 

С миру по нитке 

- Чулпан, то разделение в обществе, о котором сегодня так много говорят, присутствует в благотворительности?
- Произошел некий естественный отбор, когда каждый понял, насколько далеко он пойдет в помощи детям. Есть люди, которые отказались помогать, видимо, считая, что этим должны заниматься другие. Пришли другие люди, которые посчитали, что именно в этой ситуации раскола необходимо продолжать думать о детях. 

Что касается нашего фонда, для меня и для Дины Корзун, как соучредителей, это был тревожный момент – как ситуация в стране отразится на нашем деле, на людях, которые работают в фонде. Когда говорю «работают», — имею в виду в основном тех, кто делает это не за деньги – таких большинство. Они отдают свои силы, свое время – безвозмездно.
И я очень рада, что нам всем удается сохранять первоначальные отношения – любовь, дружбу, уважение, единство, несмотря на то, что у всех – свои взгляды, отличающиеся порой полярно. Но на почве общего дела люди могут договариваться. 

- Что касается различных фондов – нет здесь ощущения «междусобойчиков», не связанных друг с другом?
- К счастью, такого не происходит. Смысл благотворительного движения – сделать так, чтобы ни одни ребенок не остался без помощи. И если у ребенка проблема, чтобы он и его родители знали: они – не брошены. Потому нам обязательно нужно быть в контакте с другими фондами. Если к нам обращаются дети не с теми диагнозами, на которых специализируется фонд, мы должны знать, кому этих детей передать. Так же передают нам детей из других фондов. Только так у нас будет развиваться вся система. 

- Благотворительность зависит от крупных пожертвований или от того, что называется с миру по нитке?
- Наш фонд на 65% состоит из небольших пожертвований самых обычных людей. Это наша главная радость, потому что помощи детям стали сопричастными большое количество людей, что фраза «чужих детей не бывает» оказалась реальность.
Когда грянул кризис, мы попытались перестроить идеологию работы. Мы поняли, что надо ориентироваться не на крупный бизнес, который крайне неустойчив, а на обычных людей. Что только количеством можно гарантировать стабильность поступления денежных средств, а значит – непрекращающуюся помощь детям. 

Випы без цветов 

- Сталкиваясь с чужим горем, удается каждый раз не пропускать его через себя?
- Не удается. Это просто невозможно. Мы начинали в такой команде. Врачи, которым фонд помогает лечить детей – профессионалы высокого класса с большим опытом работы. Я недавно была свидетелем, как врач плакала, когда не удалось спасти ребенка, а мама этого ребенка врача успокаивала. 

Я могу сколько угодно рассуждать по этому поводу, но есть дети, которых не удалось спасти, и я вспоминаю о них, даже спустя время, так же остро, как это было, когда они уходили. Но есть дети, которые выздоровели, поступают в вузы и которые пишут нам письма. Я им очень благодарна. 

Понятно, что никто из нас не ждет благодарности. Это основное правило для человека, идущего в область благотворительности: «Благодарности ждать нельзя». Иначе ты сломаешься сразу же. Но когда ты сталкиваешься с благодарностью, пусть и не направленную напрямую к нам, идущую особым путем,- это очень спасает от выгорания. 

- Вы согласны с мнением, что есть Москва, а есть Россия? Бывая на гастролях в разных уголках страны, что вы скажите по этому поводу?
- Ситуация такая: чем беднее город, тем больше цветов в зрительном зале. Вот такой парадокс. У нас был «люксовый» показ спектакля в концертном зале «Барвиха Luxury Village». Мы играли «Рассказы Шукшина». Наверное, все знают, что такое Рублевка, и это уже давно место не географическое, а ментальное. И там не было ни то что букета – ни одного цветка.
В глубинке России нас заваливают цветами. То ли там надеяться уже не на что, и люди просто радуются от того, что смотрят спектакль… Но ведь это все еще переводится в деньги, ведь провинциальные зрители наверняка понимаю, что артисты – не самые бедные люди, да и билеты на спектакль не дешевые. Вроде бы, чего им еще тратиться на цветы? Но почему-то там еще сохранилась эта радость отдавания. Провинциальные зрители – вообще очень благодарные люди. 

А что касается уровня жизни, по идее, везде одно и то же. Просто в провинции бедные живут еще более бедно, чем в Москве, а местные богатые тоже, возможно, не так богаты, как столичные. Но принцип НЕединения людей, он везде одинаков. 

Всем не поможешь? 

- Отчего у вас могут опуститься руки?
- От потери тепла, идущего от других людей, которых я люблю. Руки, они же опускаются не по факту события, а по факту прохождения этого испытания. Ты можешь его пройти, и руки у тебя не опустятся. Когда ты понимаешь, что это – некий этап движения по жизни. Сейчас ты идешь по колено в грязи, тебе не хватает физических сил, но этот этап когда-нибудь закончится.
Гораздо тяжелее, когда ты этого всего не понимаешь. Ты не представляешь, куда тебе двигаться, куда выбираться. Вот это, наверное, и есть ощущение опустившихся рук. Когда тебе не хочется просыпаться по утрам, не хочется начинать новый день. Ты не можешь придумать, чем тебя эта жизнь может радовать. Помочь могут только люди. Или их произведения. Именно они дают доказательства, что жизнь все-таки прекрасна! 

- Но ведь очень много людей, которым плохо. Всем помочь невозможно. Что делать?
- Возможно. Если каждый будет помнить об этом. Нам что, нужно огромное количество всякой ерунды, окружающей нас? Одежды, еды, которая выкидывается. Я всегда буду ссылаться на Англию, на Америку, на Германию. Пусть там тоже не все гладко, но люди понимают, что если снизить свои аппетиты, то у других появится больше возможностей. Поэтому там стыдно быть богатым, это не воспринимается как некое достоинство. 

Только вот помогать надо не абстрактно «всем», всему миру, а делая какое-то конкретное дело в меру своих сил. Нужно пытаться изменить этот мир, эту жизнь в тех рамках, которые у тебя есть. Просто сказать: «Я хочу жить в том мире, который мне нравится. И буду выстраивать его себе по собственным представлениям». 

- Вы согласны с утверждение, что сегодня страшно растить детей?
- Не страшно, а несколько волнительно. Непонятно в первую очередь в какой стране они будут жить. Переживаю и по поводу того, смогу ли я как-то внятно им объяснить, что материальные ценности не могут превалировать над душой. Или победит современная тенденция, и мне не удастся этого сделать. А очень бы хотелось, чтобы иметь возможность потом, когда они повзрослеют, общаться на одном языке. А не услышать: «Эх, мама, как была дурой, ничего не понимающей в жизни, так и осталась!» 

Оксана Головко