ВМЕСТО ЛЕГКОГО ФЛИРТА СЛУЧИЛАСЬ ЛЮБОВЬ
Она была высокой, длинноногой и красивой – темно-золотистые, слегка подвитые волосы, карие глаза – под стать влюбленному в нее Владимиру Маяковскому, называвшему ее Татой. «Ты одна мне ростом вровень», – писал о ней поэт. Вместе они смотрелись, как очень гармоничная пара. История их любви продлилась недолго – чуть меньше года, зато оставила яркий след в русской поэзии ХХ века, пополнив антологию шедевров мировой любовной лирики. 

Судьба столкнула их в Париже 

«Не королева, но есть в ней что-то королевское», – сказал о Татьяне Яковлевой другой знаменитый русский поэт Иосиф Бродский. Она родилась 7 мая 1906 года в Петербурге. Семья состояла из отца, Алексея Евгеньевича, офицера инженерных войск, архитектора; матери, Любови Николаевны, и младшей сестры Людмилы, будущей герцогини Карлайской. После того, как отец выиграл архитектурный конкурс на строительство театра, семья переехала в Пензу. Там выступал с гастролями Маяковский и представить себе не мог, что через четырнадцать лет судьба столкнет его в Париже с дочерью той понравившейся ему дамы, которую он провожал домой после выступления. 

После революции семья Яковлевых бедствовала, голодала. Во время войны пропал без вести Алексей Евгеньевич, и семья осталась без кормильца. Татьяна болела, была на грани чахотки. Нужно было как-то спасаться, бежать от разрухи, голода и болезней, от большевистской ненависти к «бывшим». В Париж ей удалось уехать в 1924 году с разрешения старого знакомого ее родителей Луначарского, по вызову дяди, известного художника Александра Яковлева, обосновавшегося во французской столице с 1917 года. 

В квартире дяди вместо окон были огромные от пола до потолка двери, выходящие на балконы, а с балкона была видна Эйфелева башня. Начитанная барышня из интеллигентной семьи, знающая музыку, живопись и три иностранных языка, оказалась в русском кругу. Татьяна быстро стала украшением многочисленных кафе на Монпарнасе, где в те годы сходился весь артистический мир Парижа, и участницей литературных четвергов у Мережковских. 

Она общалась с Жаном Кокто и Александром Вертинским, с легендарной музой «Русских сезонов» в Париже Мисей Серт и художницей Натальей Гончаровой. Татьяну Яковлеву окружали знаменитости, поэтому встреча с прославленным поэтом из России не повергла ее в смятение. Познакомила их Эльза Триоле, сестра Лили Брик и жена писателя Луи Арагона, заинтересованная в том, чтобы Маяковский подольше задержался в Париже – ведь Арагоны, в то время стесненные в средствах, жили на деньги поэта, который их кормил и поил, водил по ресторанам и делал дорогие подарки. 

Они скрывали свои встречи 

Но Эльза не рассчитала. Вместо легкого флирта случилась любовь с первого взгляда. Татьяна впервые полюбила по-настоящему, а поэт влюбился так, что впервые в своей жизни посвятил свои стихи не Лиле Брик, а другой женщине. Этого Лиля не могла ему простить, и после гибели Маяковского, разбирая его архив, в ярости сожгла все письма Татьяны Яковлевой к Маяковскому. 

… В тот день, 25 октября 1928 года, у Татьяны обострился бронхит. Она поехала к знакомому врачу, куда, по совету Эльзы Триоле, приехал и Маяковский, который, несмотря на внешнюю физическую силу, очень часто простужался. Татьяна увидела высокого большого господина, одетого с исключительной элегантностью. Его короткий бобрик и крупные черты красивого лица она узнала сразу. Маяковский вызвался проводить Татьяну домой на такси. В машине он снял с себя пальто и укрыл ее ноги. А потом неожиданно сполз с сиденья на колени и стал с жаром признаваться Татьяне в любви. 

С того дня и до отъезда Маяковского в Россию они встречались ежедневно. Больше всего Татьяну волновало, как скрыть эти встречи от своих близких – ее общение с первым большевистским поэтом повергло бы их в шок. Они ходили в недорогие бистро, чтобы не встретить знакомых, в музеи и театры, где скрывались в ложах. Татьяна поразила Маяковского не только своей исключительной красотой, но и глубоким умом, знанием поэзии и живописи, умением разбираться в людях. Она видела людей насквозь, но при этом никогда их не судила. В свою очередь, ее поразил масштаб личности поэта. 

«Он и вправду был человеком редчайшего остроумия, способный убить словом, ранить, и столь же неотразимого обаяния – я такого человека или чем-то похожего никогда больше не встречала. Маяковский меня подхлестнул, заставил умственно подтянуться, а главное, остро вспомнить Россию. Он всколыхнул во мне тоску по России. Буквально, я чуть не вернулась. И сейчас мне все кажется мелким и пресным. Он такой колоссальный физически и морально, что после него буквально пустыня», – вспоминала Яковлева. 

Интриганка Лили Брик 

Уезжая, поэт подарил Яковлевой свою записную книжку со стихотворениями «Письмо Татьяне Яковлевой» и «Письмо к товарищу Кострову о сущности любви». Из Москвы в Париж полетели письма и телеграммы. Маяковский серьезно задумывался о женитьбе на Татьяне, что, конечно, не входило ни в какие планы Лили Брик – потерять свой статус музы поэта она не собиралась. 

Второй раз Маяковский приехал в Париж в феврале 1929 года. Все его мысли и разговоры — о свадьбе и о возвращении Татьяны в Россию. Но что могло ожидать ее там? Думал ли об этом Маяковский? На прощанье поэт сказал: «Помни, Таник, я тебя люблю, как никого не любил прежде. И пиши, иначе я сойду с ума или умру, как бешеная собака». Он обещал приехать в октябре, но это ему не удалось – усилиями Бриков поэту было отказано в заграничном паспорте. Его фактически заперли в клетку. 

Мало того – как по нотам, Лилей был разыгран спектакль с чтением вслух письма от Эльзы, где та рассказывала якобы о венчании Яковлевой с виконтом дю Плесси, которое та просила скрыть от поэта. Маяковский побледнел и выскочил из комнаты. На самом деле, венчания пока не было. Татьяна писала Маяковскому, что за ней ухаживает аристократ Бертран дю Плесси, преуспевающий дипломат и отчаянный автомобилист. 

В ответ поэт упорно молчал, но молчал вынужденно – письма Татьяны стараниями Лили Брик до него попросту не доходили. И тогда Татьяна, обескураженная этим молчанием и неприездом поэта, дала согласие на предложение дю Плесси. На вопрос журналиста, была ли она влюблена в Бертрана, Татьяна ответила: «Нет, я его не любила. В каком-то смысле это было бегство от Маяковского. 

Ясно, что граница была для него закрыта, а я хотела строить нормальную жизнь, хотела иметь детей». Яковлева не любила Бертрана так, как Маяковского, но то, что она увлеклась им – несомненно. Красивый, эффектный, образованный, свободно владеющий четырьмя языками, – перед его обаянием устоять было невозможно. Свадьба состоялась 23 декабря 1929 года. Но отношения супругов не складывались. Бертран начал изменять Татьяне. Их брак стал пустой формальностью и сохранялся еще некоторое время только ради дочери. 

В начале Второй мировой войны Бертран погиб. А еще до его гибели Татьяна без памяти влюбилась в давнего знакомого семьи Яковлевых, художника и редактора Алекса Либермана, тоже русского эмигранта, который был младше нее на десять лет. Они уехали в Америку, где поженились в 1942 году. С Алексом Татьяна прожила почти пятьдесят лет, вплоть до своей смерти в 1991 году. Но на протяжении всей жизни вспоминала Владимира Маяковского. 

Елена Ерофеева-Литвинская