Виталий МАНСКИЙ, режиссер-документалист: ЛЮДИ СМИРИЛИСЬ С ТЕМ, КАК НАМ ПРИДЕТСЯ ЖИТЬ В БЛИЖАЙШИЕ ГОДЫ… ЭТО НЕКАЯ ОБРЕЧЕННОСТЬ
В субботу в Москве были подведены итоги крупнейшего в России фестиваля документального кино «Артдокфест». Лучшим полнометражным фильмом жюри признало картину Дениса Клеблеева «31-й рейс», а Гран-при киносмотра получила шведская картина «А была любовь». Президент «Артдокфеста» Виталий МАНСКИЙ рассказал о том, почему телевидение не показывает документальные ленты, а также о том, почему режиссеры стали избегать острых тем.

Зритель растерян

– Виталий Всеволодович, каково ваше общее впечатление от завершившегося фестиваля – от публики, программы, итогов?

– У меня есть ощущение, что зритель устал от того, что ему показывает наше телевидение. Что зритель не столь примитивен, как о нем думают те, кто формирует телевизионный контент. Мы еще не имеем точной статистики, но совершенно очевидно, что показы фильмов в рамках «Артдокфеста» в течение девяти дней посетили более 20 тысяч зрителей. И эти люди в какой-то степени совершали подвиги, добираясь зимой по пробкам на общественном транспорте до «Художественного», платили деньги за билеты, чтобы увидеть эти картины. Но если бы эти ленты демонстрировались по телевидению, то аудитория была бы в сотни, тысячи раз больше. Значит, есть люди, для которых это важно и которые этого важного лишены.

– В одном из интервью, которое вы дали незадолго до открытия фестиваля, вы сказали, что зритель находится в растерянности. Если в прошлом году он еще во что-то верил, то сейчас он разуверился окончательно. Это впечатление подтвердилось?

– Да, оно подтвердилось. Зритель действительно растерян, поскольку даже в прошлом году он надеялся, что многое может измениться. Сейчас этой веры нет. Но не только «Артдокфест» показывает эту общественную растерянность. Это демонстрирует и политическая жизнь в целом, и блогосфера. Мы видим, что люди в каком-то смысле смирились с тем, как нам придется жить в ближайшие годы… Это даже не то что смирение, это некая обреченность. Люди находятся под давлением этой очевидности и обреченности.

– А в работах режиссеров, которые предоставляли свои картины на фестиваль, эта обреченность тоже чувствуется, или у них немного другое настроение?

– Я бы сказал, что это чувствуется косвенно. И я сейчас говорю не только и не столько о фильмах «Артдокфеста», сколько обо всем пространстве документального кино, из которого мы выбираем картины для фестиваля. Лично для меня очевидно, что многие режиссеры начинают понемногу дистанцироваться от каких-то актуальных, острых и проблематичных тем, от жизни. Они начинают искать какие-то более комфортные для себя ниши в истории, в более отстраненных гуманитарных темах, искать формы чуть ли не эзотерического кино.

Серьезнейшая угроза

А еще вчера эти же авторы работали в иных тематических пространствах. И их уход становится все более заметным. И это очень сильно отсылает к советской цензурной эпохе… Тогда, конечно, существовало великое кино, хотя бы в минимальном процентном соотношении. Может быть, в год в лучшем случае одна-две картины возникали. Но все эти фильмы в той или иной степени использовали эзопов язык, повествование в них практически никогда не велось напрямую. А документальное кино имеет возможность говорить именно напрямую. И вот сейчас нависла угроза исчезновения этого «прямого» кино.

– А с чем это связано? Неужели только с идеологическими, цензурными соображениями?

– Не неужели, а ужели. Это категорически связано с общим климатом в стране, с тотальной цензурой на телевидении, с тотальной цензурой в подконтрольных государству фондах. И даже Министерство культуры, которое призвано заниматься исключительно проблемами культуры, а не вопросами пропаганды и обслуживания государства, начинает выдвигать и выстраивать такую систему поддержки документального кинематографа, которая может нанести серьезный урон документальному кино как виду кинематографического искусства. Тем более мы понимаем, что под словом «государство» в нашей стране подразумевается не гражданское общество, а люди, которые в данный момент этим государством руководят.

– А вообще на данный момент, каковы условия поддержки Министерством культуры документального кино?

– До прихода Мединского система поддержки документального кино была до безобразия неэффективной, то есть деньги просто разбазаривались. Сейчас, вместо того чтобы отрезать весь сидящий на государственном финансировании балласт, новый министр стремится, по сути, перевести все документальное кино в пространство телевидения. Понятно, что это будет за кино, судя по тому, что нам демонстрирует телевидение уже сейчас. Потому что федеральные каналы не ставят в эфир картины с «Артдокфеста», за исключением канала «Культура», который показывает хотя бы две-три ленты. Поэтому сейчас над российским документальным кино нависла серьезнейшая угроза.

Елена Рыжова