ВЫЖАВ ИЗ МАТРЕШКИ ВСЕ, ЕЕ БРОСИЛИ НА ПРОИЗВОЛ СУДЬБЫ
У игрушечных «звезд» всё по-взрослому: взлеты и падения, слава и забытье, странствия и метаморфозы. Когда-то подмосковная матрешка блистала в Лондоне и Париже, гребла валюту лопатой и отвергала «мерседесы», которые за нее давали. Сладкая жизнь закончилась. Игрушечный промысел в Сергиевом Посаде идет ко дну. В родном отечестве, похоже, нет никого, кто бы подал на бедность бывшим «звездам».

Девочка с петухом

С происхождением русской матрешки не все чисто. Среди ее родичей были и деревянные яйца, которые у нас испокон веку точили и раскрашивали на Пасху, и японский божок Фукурума, фигурка которого в конце 1898 года появилась в семье фабрикантов Мамонтовых. Мамонтовы знали толк в игрушках, в Москве у них был свой магазин «Детское воспитание», при нем — мастерская, где изготавливались всякие потешные вещицы. Залетный старичок тоже оказался с сюрпризом — он раскладывался на четыре «фукурумчика» поменьше и, конечно же, стал самым интересным из всей игрушечной братии.

Работавший в мастерской токарь Звездочкин не стерпел иноземного превосходства и выточил из полена свою фигурку. Она вышла похожей на куколку, внутри — в пику японцу — было не четыре, а семь вкладышей. Расписал матрешку известный художник Малютин. Получилась девочка-крестьянка: губки бантиком, на голове платочек, фартук поверх сарафана и петух подмышкой. Никто тогда не думал, что эта простушка завоюет мир и на сто лет вперед окажется материальным воплощением загадочной русской души.

«Девочка с петухом» дебютировала на Всемирной выставке в Париже. Успех был ошеломительный. Россия получила официальные заказы на изготовление большой партии матрешек, и вскоре началось их массовое производство. Уже не в Москве, а в Сергиевом Посаде — «столице потешного царства». Выбор был не случайным. Игрушкой в этих местах промышляли несколько веков (самая старая в музее — ХIV века). По преданию, сам Сергий Радонежский, основатель Троицкого монастыря, вырезал «живульки» (деревянных болванчиков) и раздавал детишкам. Мастерить «потехи» умели в каждой крестьянской избе. Причем такие, что не стыдно было и царям поднести. Например, почти вся коллекция лошадок младших Романовых — из Посада, получали их по дороге на богомолье.

Не в упрек нынешним правителям, но в начале прошлого века к детским игрушкам относились очень даже серьезно. На промысел в Сергиев Посад были приглашены профессиональные художники, педагоги и экономисты «для научного разбора новых образцов игрушек» (впоследствии на базе этой группы создан НИИ игрушки, прекративший существование совсем недавно). Перед спецами поставили задачу создавать добрые, познавательно-развивающие игрушки, а не просто кукол для развлечения. Матрешка, к слову, идеально справлялась с возложенными на нее функциями — развивала глазомер, координацию, моторику, учила считать. И лет шестьдесят, пока не появились детские конструкторы, оставалась главным «тренажером» для малышей.

Матрешка с лицом Ленина

Это сейчас зайдешь в магазин детских радостей — и ни по каким приметам не угадаешь, в какой стране находишься. А московское губернское земство считало игрушку основой патриотического воспитания и всячески поощряло производителей обращаться к русской истории. Поэтому у посадских мастеров появлялись матрешки с изображением древнерусских витязей и персонажей из сказок Пушкина. В честь столетия Отечественной войны в 1912 году были изготовлены «Кутузов» и

«Наполеон» со штабами внутри.

Советская власть откорректировала героев. В двадцатых годах прошлого века кустарную мастерскую в Сергиевом Посаде переименовали в артель имени рабоче-крестьянской Красной Армии (позднее — в фабрику «Художественные изделия и игрушки»), ассортимент расширился, но матрешки оставались главным изделием. Отступила в тень лишь «аполитичная» девочка с петухом. Вместо нее в неимоверных количествах производили красноармейцев и ткачих, матросов и комсомолок, бесплатно забивая ими детские сады. В магазинах они не продавались, считалось недопустимым назначать цену героям революции.

Ходит легенда, что к десятому юбилею Октября один идеологически подкованный кустарь у себя на дому смастерил матрешку с лицом Ленина (спереди) и Сталина (сзади). Внутри расположились их ближайшие соратники — человек двадцать. Шедевр не удался. Соратников приходилось слишком часто переписывать — то одних расстреляют, то другие окажутся в немилости. В итоге 15 лет принудительного труда навсегда отбили у мастера охоту играть в политику.

Но в целом советское время было для матрешки золотым. Фабрика дотировалась из бюджета, не знала нужды ни в сырье, ни в сбыте. Матрешек изготавливали по полторы тысячи в день, сорока видов — от трехместных до гигантских с десятками вкладышей. К слову, именно тогда на фабрике появилась 50-местная красавица Матрена, за которую на выставке в Канаде давали новый «Мерседес». Матрешка оказалась патриоткой и вернулась домой — на полку ассортиментного кабинета.
Самое удивительное, что «офабричивание» промысла большого вреда ему не нанесло. Несмотря на поток (работали в три смены!), штамповки не было, матрешек разрисовывали по канонам вековой давности — гуашь, кисточка и нежный рисунок в четыре цвета. Жаль только, что чудо-девочку в родной стране практически не знали, для своих она была в дефиците. Зато росла ее популярность за рубежом, в перестройку она и вовсе стала самым узнаваемым символом России. Старожилы рассказывают: тогда матрешками буквально завалили иностранцев — с фабрики они прямиком поступали в «Березку», а уже оттуда «символ России» пароходами и самолетами развозился по странам и континентам. Государству возвращалась валюта, что-то перепадало и фабрике. Но у всякой славы есть и оборотная сторона.
— «Сувенирность» обернулась для матрешки трагедией, — считает главный хранитель Сергиево-посадского музея игрушки Тамара Атюшева. — В погоне за валютой она утратила изначальную функцию игрушки. Но заграница насытилась… В собственной стране в качестве сувенира матрешка не прижилась, для детской игрушки оказалась слишком дорогой.

Пронырливые китайцы

Работники фабрики винят государство: выжав из матрешки все, что можно, ее бросили на произвол судьбы. Дотации народному промыслу прекратились, «Березка» закрылась, продвигать «символ» за рубеж стало некому. Попытки выжить самостоятельно, преобразовавшись в ЗАО, успеха не принесли — на акционеров тут же свалились ЖКХ, налоги, проблемы с сырьем, с транспортом, с торговлей. Потом дефолт, потом кризис, долги накручиваются, кредитов в банке не дают, подорожавшие изделия не покупают, конкуренты давят, кредиторы наседают, зарплаты нет…

Сейчас на фабрике 20 работников. В лучшие времена было 900. Матрешек уже не делают. От былой армии остались пять коробок с образцами.
— Да кому она нужна? — в сердцах говорит помощник директора Игорь Удачин. — Сейчас столько всего… Мы эту матрешку и в «Шереметьево», и в «Домодедово» — да куда только не пристраивали — нигде не продается. Что толку производить…

Строго говоря, беда постигла только фабричную подопечную. Если судить по рынку, матрешка жива-здорова, лезет в глаза сотней новых образов — Ельцин, Горбачев, Путин, Дед Мороз, Мадонна с примадонной...
— В основном это китайское производство, — поясняет главный художник Анна Дмитриева.— В свое время они у нас с фабрики не вылезали. Мы еще радовались: вот какой интерес к русской матрешке! А оказалось, что на мастер-классы целыми группами приезжают китайские учителя. Выглядывали, выспрашивали, записывали, дома обучали своих работников и теперь под нашим брендом тиражируют что попало.

Игрушечный рынок оказался еще коварней, чем его взрослый собрат. Во всяком случае, контрафакта здесь в разы больше, чем подлинной продукции. Пронырливые китайцы в этом деле, безусловно, преуспевают. Но ведь и наши не отстают. Только в Сергиевом Посаде матрешкой на дому занимаются полторы тысячи семей. Большинство — выходцы с фабрики, народных и заслуженных — через одного, гениальных и того больше. Все пишут самобытно и «эксклюзивно», как и положено большим художникам. Вот только загибающемуся промыслу от этого ни холодно, ни жарко.

— Матрешки стали «не те»,— возмущается оставшаяся на фабрике художница Татьяна Лапшина. — Должна быть девочка, как положено по классическим канонам, а у свободных творцов — то дородная торговка с откляченным задом, то разукрашенный «под щелкунчика» мужик.
— Народный промысел — не икона, — парирует Юра Курочкин, ныне успешный «авангардист»-матрешечник. — У каждого времени свои песни.
Тем не менее шанс на реанимацию «благородных» появился — олимпиада в Сочи. «Символ России» наверняка будет востребован, фабрика мечтает получить госзаказ и завалить своими матрешками всех спортсменов и их болельщиков. Пока с госзаказом глухо. Но лично я за олимпийский прорыв. Просто люблю истории со счастливым концом, в том числе и для матрешек.

Людмила Бутузова