«СЕЙЧАС ОТ ВОЛОНТЕРОВ, МЕДСЕСТЕР, ВРАЧЕЙ Я ПОЛУЧАЮ СТОЛЬКО ЗАБОТЫ И ТЕПЛА, ЧТО ДАЖЕ ВЫЗДОРАВЛИВАТЬ НЕ ХОЧЕТСЯ!»
Киевские волонтеры вытащили из депрессии и помогли обрести смысл жизни 18-летнему парню-сироте из Запорожской области Дмитрию Бражко. Отправляясь летом на заработки в Каменку-Днепровскую Запорожской области, учащийся Осипенковского профессионального аграрного лицея Дима Бражко даже подумать не мог, что к учебе он уже больше не вернется. У него невыносимо болела нога, таблетки не помогали. Медики диагностировали у Димы саркому второй стадии.

Его судьбой никто не интересовался

С трех лет Дима жил в Молочанской школе-интернате для детей-сирот. Потом его направили учиться на каменщика-штукатура в Осипенковский профессиональный аграрный лицей, куда он и обратился за помощью. Больше ему надеться было не на кого.

— Узнав о болезни, преподаватели лицея попытались мне подсунуть какую-то бумагу об... отказе от лечения, но я ее не подписал, — рассказывает Дмитрий Бражко. — Дело закончилось тем, что мне предложили взять академотпуск без указания даты заявления. Больше моей судьбой никто не интересовался: ни учителя, ни сокурсники. А я все ждал от них звонка, хотя, конечно, мало с кем и дружил, привык все держать в себе. За два месяца меня никто ни разу не проведал. И вдруг так захотелось увидеть маму, хотя ее совсем не помню. Когда она меня сдавала в детдом, я был еще маленьким.

— И за все годы ни разу к вам не пришла?
— Нет. Поэтому-то я и думал, что круглый сирота, пока однажды к нам в интернат не приехали какая-то молодая женщина, парень и мужчина средних лет. Они сказали: «Мы твои брат, сестра и дядя. Нашли тебя через передачу «Ключевой момент». Родственники побыли со мной, рассказали о себе и... уехали на машине.

Уезжая, они мне посигналили. Мне было тогда лет одиннадцать-двенадцать. Я не понимал: почему же они меня не забирают? Не хотел уходить в группу. Все надеялся, что родные вернутся и скажут: «Мы не уезжаем. Мы пошутили. Собирайся, поехали с нами...»

Может, у них и не было возможности меня забрать: брат на тот момент окончил школу-интернат где-то в другом городе, сестра была уже замужем. Но мама... Почему она не приехала? Ведь ее тоже нашли через «Ключевой момент». Позже мама прислала посылку, сообщив, что у нее все хорошо, живет в Запорожской области в гражданском браке с каким-то мужчиной.

Церковь носит Диме горячие обеды

С той поры прошло уже семь лет. Брат Саша дважды приезжал в интернат, писал. Сестра тоже прислала пару писем. А потом родные куда-то пропали. После интерната я не стал их разыскивать, хотя идти мне было некуда, и все, что имею, — это койка в общежитии в лицее.

Искать, чтобы понять, что родственникам ты не нужен, что у них своих проблем полно... Но вот о маме я думал часто, хотя и не знал, как она выглядит, какие у нее волосы, глаза.

То, что к парню никто не приходит, заметили сотрудники Института рака. Дима старался держаться молодцом, но все-таки выглядел подавленным, прятал грустные глаза.

— Три недели назад к нам обратился один из врачей, который сказал: «В отделении уже два месяца находится паренек. Похоже, что он брошенный. Нельзя ли ему принести еду?» — рассказывает президент международного благотворительного фонда «Набат» Елена Мотузенко. — К Диме стали ходить наши волонтеры. Мы узнали, что парень катастрофически одинок. Ему некуда идти, нечего надеть, негде жить.

— Мы взяли Диму под свою опеку, — продолжает волонтер фонда «Набат» Анна Книженко. — Обеспечили его одеждой, подарили ноутбук. Местная церковь, узнав о Диме, стала носить ему горячие обеды. К сожалению, химиотерапия не помогла, и врачи, спасая жизнь парню, две недели назад ампутировали ему правую ногу выше колена. Должно пройти месяца два, прежде чем рана заживет. Но что с Дмитрием произойдет дальше? Где он станет жить, кто с ним будет рядом?

Сегодня мы ищем неравнодушных людей, которые, наряду с волонтерами, проведывали бы Диму в больнице, в отделении опухолей опорно-двигательного аппарата Национального института рака в Киеве, обучали бы его основам компьютерного дизайна, ведь работать маляром-штукатуром он уже не сможет. Планируем организовать для нашего подопечного уроки английского языка, а пока ищем репетиторов, которые могли бы заниматься с ним прямо в палате.

Специфика Диминой болезни, необходимость в постоянном наблюдении столичных врачей требуют, чтобы парень жил в Киеве или Киевской области. Фонд готов оплачивать аренду комнаты для Димы, но с обязательным условием: хозяин или его близкие должны помогать парню в повседневной жизни — как в приемной семье. Финансирование такой заботы фонд тоже берет на себя.

«У меня нет на маму обиды»

— Диме будет необходим протез...
— К сентябрю 2013 года парень, думаю, уже сможет надеть современный протез стоимостью 25 тысяч долларов, — отвечает Анна Книженко. — Мы собираем на него средства, а также деньги на лечение Димы в послеоперационный период и в период реабилитации. Планируем перевести его в одно из столичных ПТУ, где обучают компьютерному дизайну. Поможем получить место в общежитии, оформить группу инвалидности. Пока непонятно, кто будет юридически сопровождать эти моменты, положены ли парню какие-то социальные выплаты во время академотпуска в аграрном лицее, ведь он по-прежнему там числится. Мы будем рады любой помощи, касающейся жизненного устройства Димы...

— Когда в палате появились волонтеры, с души спала тяжесть, — говорит Дмитрий. — А после того, как обо мне рассказал канал «1+1», жить стало веселее. Ко мне начали приходить девушки-студентки, посмотревшие сюжет, появилось много друзей, в том числе и в интернете.

Мы разыскали маму Димы, которую он не видел 15 лет, чтобы узнать, сможет ли женщина хотя бы сейчас принять сына к себе и позаботиться о нем.

— Да она же пьет! — сказали мне по телефону сотрудники Степановского сельсовета Запорожской области, на территории которого проживает 50-летняя мама парня Татьяна. — Живет с каким-то мужчиной в «халупе», спят на кирпичах, ни постели, ни половиков. Летом они с сожителем подрабатывают у людей на огородах. А зимой сидят без денег. Да они, наверное, сейчас дома, мы сейчас попробуем Таню найти, и вы сможете с ней поговорить. Если она, конечно, будет в состоянии это сделать...

— Татьяна, вы помните, что у вас есть младший сын? — спрашиваю я у взявшей трубку женщины.
— Конечно! — восклицает мама Димы Татьяна (судя по голосу, она была трезвой). — Мы его нашли! Посылку посылали! Но сейчас о нем ничего не слышно.

— Он в клинике, в Киеве. Ему ампутировали ногу. Вы приедете к сыну?
— Пусть он приезжает к нам в село, ко мне в хату, будет на свою пенсию жить. Правда, хата не моя, моего друга. А мой дом был в России, нотам все пропало... Передайте Димочке, что в Киев приехать не могу: денег нет. И поцелуйте его за меня в щечку.
Получив привет от мамы, Дима засиял.

— Вы по-прежнему хотите видеть маму?
— По-прежнему. А она приедет, как вы думаете? У меня нет на нее обиды. Хотя раньше была. Хотелось просто найти ее, посмотреть в глаза и задать один-единственный вопрос: «Мама, а тебя совесть не мучает?» А сейчас... Я стал другим. Всех простил. Зачем тратить силы на обиды? У меня просто переворот в сознании случился после болезни и ампутации ноги.
Понял, что раньше жил не так. Теперь я знаю, куда идти. Я ведь столько всего себе запланировал! И на компьютерного дизайнера выучиться, и семью создать, и сына родить. Можно было бы пойти учиться на повара, я ведь люблю готовить, но где вы видели одноногого повара?

У меня появились силы, чтобы бороться дальше. Сейчас от волонтеров, медсестер, врачей я получаю столько заботы и тепла, что даже выздоравливать хочется не так быстро! Я всю жизнь мечтал о таком отношении к себе. Вот как получилось: не верил раньше, что кому-то нужен, пока мне не ампутировали ногу...

Лариса Крупина