Ольга РОСТРОПОВИЧ, музыкант: ДЛЯ ЗАПАДНОГО МУЖЧИНЫ РУССКАЯ ЖЕНЩИНА – ЭТО НАХОДКА 

Старшая дочь Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской готовится к очередному фестивалю в честь своего отца, стартующему 27 марта в Большом зале Московской консерватории. Ольга Ростропович рассказала, зачем она сажает березы и почему не ищет спонсоров. 

«Никогда не просила денег» 

— На нынешний фестиваль Ростроповича вы снова привозите несколько первоклассных оркестров. Как вам удается их зазывать?
— Это тяжелая работа: надо звонить и договариваться. Графики у всех заполненные, а нам нужно уместиться в короткий срок, чтобы оркестры выступали один за другим. Ну, удается как-то. Уверена, что папа оттуда помогает. Главное — не отчаиваться, когда говорят нет. 

— Мэрия выделила 54 млн рублей на этот фестиваль. Вы выиграли конкурс, снизив цену на 5%. 51,3 млн вам хватит?
— Нет, не хватит. Но некоторое снижение цены контракта — обычная практика конкурсных процедур. 

— А откуда возьмете недостающие средства?
— Самый сложный вопрос, конечно. Представьте, сколько людей нам нужно привезти, сколько музыкальных инструментов. Проживание, перелеты, залы, реклама. Если все сложить, получается очень круглая сумма. Планка качества поднята высоко, надо ее держать. Нам очень помогает Министерство культуры, за что ему огромное спасибо, и часть расходов мы, конечно, покрываем за счет продажи билетов. 

— А спонсоры?
— Спонсоров у нас нет. Поиск спонсоров — отдельное дело, которым нужно уметь заниматься. Я этим никогда не занималась и, честно говоря, неловко чувствую себя в таком качестве. Никогда не просила денег. Счастлива, что государство нас поддерживает. Главное для меня — оправдать это доверие и проводить фестиваль на самом высоком творческом и организационном уровне. 

— Та часть коллекции ваших родителей, которая хранится в Константиновском дворце в Стрельне, переместится в новый культурный центр?
— Нет. Эта коллекция была куплена бизнесменом Алишером Усмановым, который передал ее государству. Коллекция уже нам не принадлежит. А семейный архив, часть которого была представлена на выставке в прошлом году в Музее имени Глинки, мы разместим в культурном центре. Принадлежать архив по-прежнему будет семье. 

Сыновья влюбляются в русских девушек 

— Вы мне рассказывали, как папа уговаривал вас переехать в Москву. Сейчас вы окончательно решили остаться здесь?
— Моя жизнь всегда была связана с Москвой, даже когда я тут не находилась физически. Более того, около каждого дома, где я когда-либо жила, я всегда сажала березку. Сейчас провожу в Москве почти все свое время, хотя у меня за океаном дом и дети. 

— На каком языке вам лучше думается?
— Зависит от обстоятельств. Здесь, конечно, по-русски. Когда читаю английский контракт, начинаю думать по-английски. Ведя переписку по-французски, размышляю по-французски — не перевожу с языка на язык. 

— Вас в детстве учили трем языкам?
— Нет, конечно. Меня вообще никогда языкам не учили. Из-за безвыходных ситуаций пришлось выучить. Когда вокруг тебя все говорят, а ты ни слова не понимаешь, тут и начинаешь учить язык. 

— Ваши дети не хотят жить в России?
— Наверное, к этому все придет. Старший сын приедет на все лето в Россию, будет улучшать свой русский язык на летних курсах. В конце декабря мы ездили с сыновьями в Петербург, они очень заинтересовались нашими архивами, историей. У обоих тяга к славянской красоте: не сговариваясь, влюбляются в русских девушек. 

Сейчас на Западе, по крайней мере, в Америке, женщины и мужчины совершенно уравнялись. Мальчики похожи на девочек и наоборот. А у нас еще сохранилась женская природа. Борщ сварят, рубашку погладят, квартиру уберут, на работу сходят — и все это добровольно. Конечно, для западного мужчины русская женщина — это находка. 

Ярослав Тимофеев