ХОЛДИНГИ РАЗВАЛИВАЮТ ДЕРЕВНИ
В воронежской деревне Малая Верейка еще в середине 2000-х была центральная усадьба колхоза-миллионера имени Карла Маркса, руководил которым Олег Лепендин. Главная улица села тоже названа именем Лепендина. Но не Олега, а его отца Григория. Долгие годы именно он растил стопудовые урожаи, получал высокие надои, строил дома, мостил тротуары, уже в семидесятых годах провел в село газ. А Олег учился у него и в институте на экономиста, после защиты кандидатской диссертации работал главным экономистом хозяйства. И когда отец умер, наследовать колхоз выпало именно ему.

Беда пришла, откуда не ждали

В 90-е годы Олег решил проблему кадров за счет вынужденных переселенцев из Средней Азии и Закавказья, отдав им построенные еще отцом пустующие дома. Все колхозное стадо, ставшее убыточным и камнем висевшее на бюджете хозяйства, перегнал на личные подворья. Кто-то выкупил корову, и она стала его собственностью, кто-то платил за нее арендную плату, но и те, и другие молоком и телятами распоряжались самостоятельно. Колхоз, в свою очередь, обеспечивал подворья кормами. Не бесплатно, но и особо с людей не драл – только чтобы покрыть производственные затраты. Слезши с бюджета колхоза, корова стала источником дополнительного заработка для колхозников.
Само же правление сосредоточилось на выращивании зерновых, подсолнечника, сахарной свеклы – всего того, что приносило деньги. Каждый год были хоть с небольшой, но прибылью. Сохранили колхозную столовую и бесплатные обеды для механизаторов. Даже свое внутриколхозное телевидение завели.
Беда пришла, откуда не ждали. В 2005 году небывало высокий урожай оказался для колхоза убийственным. Случившееся в стране перепроизводство зерна обвалило рынок. Цены на зерно упали в два раза. Тогда-то и образовался у колхоза первый за всю историю долг в 4 миллиона рублей. 2006 год встречали с откровенным испугом. На сев денег не было. И взять их было неоткуда. Все, что могло служить залогом, было заложено и перезаложено. Над колхозом нависла тень банкротства.
Тогда-то Лепендин и пришел к неутешительному выводу: надо ложиться под инвестора. И колхоз, утратив самостоятельность, превратился в одно из производственных подразделений крупного московского зернового холдинга «Русское зерно».
К агрохолдингам в обществе отношение не однозначно. К примеру, Игорь Меламед, генеральный директор ЗАО «Международный центр развития регионов», уверен, что спасение деревни именно в создании насыщенных энергетически индустриальных холдингов. А Александр Мерзлов, руководитель Центра устойчивого развития сельских территорий РГАУ-МСХА им. Тимирязева, убежден, что холдинги как раз и убивают сельские территории. Они не инвестируют в развитие региона, а просто выкачивают из него ресурсы, ничего после себя не оставляя.
Очередная американская модель
Нынешний министр сельского хозяйства Николай Федоров пытается подружить агропредприятия с населением, фермерскими и личными подворьями. Он прибегает к примеру Воронежской области, где Алексей Гордеев пробует «поженить» крупный холдинг по производству мраморного мяса с 2 тысячами личных подсобных хозяйств, которые находятся рядом и якобы будут выкармливать для индустриального гиганта бычков, сохраняя достойную жизнь в сельской местности.
Увы, Гордеев не первый экспериментатор в этой области. Да и не эксперимент это, а очередная американская модель, которую в очередной раз пытаются пересадить наши хозяйственники на нашу почву. Но почвы наши различны. Там это уже отлаженная система, где холдинги обеспечивают фермеров породистым молодняком, кормами, осуществляют ветеринарное и зоотехническое обслуживание, закупая от них не абы что, а молодняк, пригодный для ремонта и пополнения основного стада. Прибавить к этому государственные дотации, которые на порядок выше, чем у нас….
В России одной из первых попробовала перенять американский опыт Белгородская область. В отличие от многих других она изначально пошла не по пути организации фермерства или сохранения коллективных хозяйств, а по пути создания агрохолдингов. Мощные индустриальные птицефабрики и свинокомплексы, оборудованные по последнему слову техники, позволили значительно опередить доперестроечные показатели по производству мяса птицы и свинины. Но они же принесли с собой и социальные проблемы. Высвобождались люди, которых в селе нечем было занять.
Вытеснялись с рынка мелкие производители – фермеры, сельскохозяйственные кооперативы, частные предприниматели. А кроме того, отставала молочная отрасль.
Вот американский опыт, по мнению чиновников, и должен был резко поднять производство молока. Требовался быстрый рост молочного поголовья. А так как лишних производственных площадей, животноводческих помещений в молочных хозяйствах не было, решили привлечь население. Органы местного самоуправления выбирали подворья, где и в каком количестве будут выращивать телят. Холдинги заключали с ними договора на поставку нетелей по фиксированной цене. А чтобы получить кредиты в банке, местные сельхозкооперативы выступали его поручителями. Их же обязывали поставлять крестьянам необходимый для выращивания телят корм.
Эксперимент прогорел
Но сельхозкооперативы не торопились становиться поручителями, а их председатели не спешили отдать последнее имущество в залог. В итоге эксперимент прогорел. И не только потому, что был доверен чиновникам. Хотя и потому тоже. Процесс был пущен на самотек. Люди покупали молодняк, где сумели, кормили, чем могли, растили без ветеринарного и зоотехнического контроля, и холдинги таких телят покупать отказывались. Проект областные власти похоронили.
Тут я и вспомнил про Олега Лепендина и его колхоз, сданный на милость «Русскому зерну». Кому как не ему знать слабые и сильные стороны холдинга? У меня в кармане лежала заметка из местной газеты, из которой следовало, что жизнь в Малой Верейке изменилась, но изменилась не в лучшую сторону. Деревня после укрупнения территорий перешла под управление Землянского сельского поселения. Сразу же возникли проблемы с вывозом мусора, с освещением.
А из 300 коров, когда-то бывших колхозными, но переселенных на частные подворья, осталось лишь пять. Да, конечно, корма селянам теперь по дешевке никто не продает, как это было во времена колхоза, но главная причина в том, что некуда сбыть молоко.
Олег не винит холдинги в развале деревень, хотя и больших надежд на них тоже не возлагает. По его наблюдениям, есть два типа бизнесменов на селе. Одни не вкладывают в развитие производства ничего, используя то, что досталось им в наследство. Другие, наоборот, вкладывают сразу и много – в технику, технологию, переработку.
Но первые вскоре понимают, что на той небольшой прибыли, которую они получают от производства, скажем, зерна или мяса, долго не протянешь. И бизнес бросают. Ко вторым приходит понимание того, что те деньги, которые они уже успели вложить, при существующей государственной поддержке, да еще в условиях вступления России в ВТО, они никогда не окупят. Эти стараются свой бизнес продать.
Вот и бывший колхоз имени Карла Маркса вместе с деревней Малая Верейка, одна из улиц которой носил имя отцы Олега – Григория Лепендина, «Русское зерно» продало… украинским предпринимателям. Что будет после этой сделки, никто в деревне предсказать не берется.
- Вот если бы правительство запретило вывозить деньги за границу, - мечтательно говорит Олег, - их вынуждены были куда-то бы вкладывать. В том числе и в сельское хозяйство…
Александр Калинин, Воронежская область