Наталья СУХИНИНА, писатель: ВЕЗДЕ, ГДЕ РАБОТАЮТ ЧЕСТНО И СО СТРАХОМ БОЖИИМ – ЭТО ВСЕ ПРАВОСЛАВНОЕ ДЕЛО
Одна из номинантов Патриаршей литературной премии - писатель Наталья Сухинина. Герои ее произведений — самые обычные реальные люди (у каждого есть прототип), с которыми, казалось бы, происходят порой невероятные вещи. Не внешние чудеса, а чудеса внутреннего перерождения… Наталья Евгеньевна рассказала о том, почему решила первый раз в жизни написать детскую книгу, почему ее в последнее время расстраивает происходящее в Прощеное воскресение…

Церковные внешние атрибуты роли не играют

— Сейчас популярно обсуждать, существует ли такое понятие, как православная литература?
— Я не очень склонна думать, что это понятие существует, потому что мы же не называем, например, «православной литературой» «Капитанскую дочку» Пушкина, верно? Хотя произведение проникнуто христианским, православным духом.

Если в художественном литературном произведении есть какой-то нравственный урок, если есть какие-то глубокие размышления о месте человека в жизни — наверное, это и есть то самое, что можно назвать православной литературой, но в глобальном смысле. По сути, а не по форме. Так что не нужно загонять все в какие-то рамки, пытаться отделить, подвести под какой-то параграф.

У нас же крайности, появляются православные кафе, православные парикмахерские, православные агентства недвижимости.

Хотя, казалось бы, везде, где работают честно и со страхом Божиим — это все православное дело. Так и в литературе: если писатель пишет со страхом Божиим, с понятием, что ему придется отвечать на суде Божием за каждое написанное слово — наверное, это и будет православная литература. А церковная тематика, внешние атрибуты, указывающие на веру, здесь роли не играют.

— Ваша новая книга, рассказывающая о житиях святых, — детская. Почему вы решили обратиться к непривычной для вас аудитории?

— Была потребность взяться за детскую тему, но я долго боялась. Написав уже девять книг, решила, что десятую все-таки попробую сделать детскую. Хотя до сих пор страшно, она только недавно вышла, отзывов не так много.

Перед каждым человеком упала на колени

— Когда писали эту книгу, что-то приходилось менять в подходе к работе?
— Конечно. Все-таки это же жития святых. Самое трудное было — отобрать жития, потому что не все можно пока детям рассказывать: очень много в житиях показывается страшных мук, страданий, и детям может быть непонятно все это. Детей надо очень дозировано подводить к этому.

Ну, и мне приходилось не просто пересказывать жития на детском языке, а вводить маленьких читателей в книгу, делать рассказ занимательным. Авторский текст дает такую возможность. Например, если я повествую о святом праведном Прокопии, где будет речь и о падающих камнях, я сначала рассказываю, что у меня есть дома коллекция камушков, а среди этих камней есть особенный камень, который мне подарили в Великом Устюге. И далее — уже про святого Прокопия.

— Вспомните, пожалуйста, истории, которые не вошли еще в ваши книги и которые характеризуют современных людей.
— Если говорить о хороших примерах, то их очень много. Я помню, когда мы стояли в очереди в Храм Христа Спасителя, чтобы попрощаться с почившим Патриархом Алексием. Стояли — часов пять. Это была просто прекрасная очередь, там все друг друга любили, все друг другу помогали. Развенчивая утверждения, внушения, что русские пропились, изуверились.

Я наблюдала такую картину: неподалеку от явно не бедного мужчины в кожаном пальто с огромным букетом роз стояла бедная бабушка. Она все время причитала, что не успеет, а ей нужно попасть на последнюю электричку, чтобы добраться домой, в другой город. И тогда этот мужчина сказал: «Бабуля, не переживай, поедешь ко мне, у меня переночуешь».

То есть вот это все хорошее есть в людях, и когда надо, оно пробуждается. Это наша генетика. И таких моментов очень много. Мне пришлось много поездить, я была и на Севере. Глубинка такая далекая, что даже мобильник не берет. Поселок за Котласом, от которого еще ехать и ехать.

Мне рассказали о местной женщине — в прошлом директоре маслозавода. Будучи начальницей, вела себе с размахом: людей обижала, увольняла, делала с ними что хотела. Жила, естественно, безбедно. И вот — пришла к Богу. Однажды прошла по всем домам, перед каждым человеком, обиженным ей, упала на колени и попросила прощения. Сейчас она печет просфоры в храме, я ее видела. Думаю, потом рассказ о ней написать.

Какие-то игры получаются

— Что вам не нравится в современной жизни?
— Меня очень беспокоит некая условность современной жизни. Молодежь говорит такое словечко — «типа». Вот у нас — типа веришь, типа любишь, типа семью заводишь. В этом есть некая фальшь. Жизнь придумана, и вот мы типа живем. Мы знаем, что есть какой-то набор жизненных условностей, и мы тратим силы на преодоление препятствий к этим условностям, чтобы иметь какой-то статус. Это «типа» меня больше всего беспокоит. Еще — ранит неискренность.

— Как какие ошибки, н ваш взгляд, допускают современные христиане?
— Самое большое, что просто убивает — фарисейство. Мы погрязли в этом фарисействе и сами прекрасно знаем об этом. В последнее время я просто устаю от того, что происходит в Прощеное воскресенье. Почти театр. «Спаси Господи, прости». «Бог простит, и ты меня прости», — говорят друг другу чужие люди.

Или стою на исповеди в очереди. В чужом храме, вообще никого не знаю. И вот стоящая передо мной женщина поворачивается лицом ко мне, кланяется и говорит «Простите!» С какой стати? В чем ты передо мной виновата, я тебя вижу в первый и последний раз. Какие-то игры получаются… Но когда надо попросить прощения у того, перед кем ты действительно виноват, оно и застревает.

— Самые интересные и значимые недавние встречи?
— Из ярких недавних встреч могу назвать встречу с настоятельницей Никольского монастыря города Приволжска — игуменьей Анатолией. Для меня беседовать с ней, удивительно светлым человеком, стало настоящим праздником. Теперь я знаю, что она молится за меня, мне это дает силы…

А из тех встреч, которые состоялись давно и которые помогают идти по жизни — встреча с Александром Геннадьевичем Петрыниным, директором Центра психологической реабилитации и коррекции Хабаровска. Мы знакомы уже более 30 лет, и я радуюсь его успехам, радуюсь тому, что он все-таки еще имеет силы спасать «трудных» детей.

Я вообще счастлива в друзьях, которых очень люблю, и которые меня всегда готовы поддержать.

Наталья Головко