Давид ТУХМАНОВ, композитор: БЛАГОДАРЯ ХУДСОВЕТАМ, СОСТОЯВШИМ ИЗ КОЛЛЕГ «ДЕНЬ ПОБЕДЫ» ЗАПРЕТИЛИ. БЫЛО ОБИДНО
В 1975 году, к 30-летию Победы, был объявлен конкурс на лучшую песню о Великой Отечественной войне. Ветеран-фронтовик, поэт Владимир Харитонов «со слезами на глазах» написал пронзительные строчки. Блестящий мелодист, композитор Давид Тухманов положил их на музыку, которая берет за душу и без слов. Однако официальной песней праздника «День Победы» стал не скоро. После конкурса ее даже запретили. Путь на телевидение и радио был заказан... Мы побеседовали с Давидом Тухмановым об истории этой песни.

Думал о всех, кто жил в ожидании Великой Победы

- Сложно поверить, что у самой патриотической в СССР песни могла быть столь нелегкая судьба. Кажется, цензорам не нравилось все: современные методы оркестровки, «юный» для советской эпохи возраст композитора — 34 года.
- Не очень люблю говорить на эту тему. Что было — то было. Но надо понимать: такой в Советском Союзе могла быть судьба любой песни. Как говорится, не я первый, не я последний... История «Дня Победы» вызывает интерес, потому что песня стала широко известной и любимой народом. На деле же имела место обыкновенная рутина нашей жизни. И практика, существовавшая на радио, телевидении, в других культурных организациях. Действовала цензура, в том числе «благодаря» худсоветам, состоявшим из коллег. Значит, могли быть ошибки. И случайные, и преднамеренные. Сейчас об этом даже рассказывать смешно — нынешний надзор во сто крат хлеще. Это цензура рынка, денег. А через нее уже никто случайный не проскочит.

- Вы сами-то сразу поняли, что «День Победы» — это удача?
- Да, мне так казалось. Хотя мощный прессинг заставил усомниться в успехе, были мысли: может, и не получилось... Автор никогда не знает, какая судьба ждет его произведение. В те годы было много серьезной, очень хорошей музыки, написанной сильными композиторами. Однако мало кто ее слышал. В то же время существовал советский термин «массовая песня», которую, как предполагалось, должны были через эфир воспринимать миллионы граждан. Но если нет эфира, или, как теперь сказали бы — рекламы, то вроде бы и песни нет. Поэтому, конечно, было обидно.

- А родилась песня легко?
- Наверное, все-таки было озарение — я не так долго возился. Думаю, благодаря поэту Владимиру Харитонову, нашедшему столь проникновенные строки.

- Что, кроме стихов, создавало нужную атмосферу для работы? О чем вы думали?
- Ну о чем я мог думать?.. Достаточно было понимать, кому адресована песня: русскому народу, ветеранам, всем, кто несколько лет жил в ожидании Великой Победы. Были какие-то ассоциации с фильмами о войне — и художественными, и документальными, их тогда часто показывали. Лица людей, кадры хроники, в том числе 9 мая 1945 года, — все это создавало внутреннее настроение.

Мне был год, когда началась война. Предприятие, на котором инженером работал отец, эвакуировали, и мы всей семьей отправились в Казань. Для малыша — где мама, там и хорошо. Но родителям досталось, конечно. Тяжелый неустроенный быт, полуголодное существование... Да, на фронте люди рисковали жизнью. В нашей семье воевали и братья отца, и мамины родственники. И, хотя такой страшной трагедии, как в Ленинграде, наверное, нигде больше не было, в тылу народ тоже очень страдал. Понятно, что, как многие в России, я трепетно отношусь к этой теме. Но рассуждать о войне мне трудно...

- 9 мая 1945-го помните?
- Плохо. Мне было пять лет... Как ни странно, лучше запомнился период, предшествующий Победе. За месяц или два все вдруг стали говорить: война скоро кончится, войне — конец... Это у меня хорошо отложилось в памяти. В честь наступления наших войск или взятия какого-то города, небо озарял мощный свет прожекторов, гремели салюты. В последние недели перед Победой подобные картины можно было наблюдать довольно часто. Потом уже в городе появилось много офицеров и солдат, возвратившихся с фронта. Красивые, счастливые, они прохаживались по улицам в военной форме. Но вернулось и много инвалидов, которые вызывали сострадание.

Татьяна Уланова