ГЛАВНЫМ У НАС ВСЕ-ТАКИ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЧЕЛОВЕК, А НЕ ЗАКОН
Не так давно в редакцию позвонила читательница и попросила о помощи. Она говорила не о себе. Речь шла о женщине, еще ребенком в войну пережившей ужас концентрационного лагеря и теперь оставшейся почти на улице. Невероятная история в наше время, когда жертвам фашизма, казалось бы, уделяется так много внимания.

Помнит все, что происходило в годы войны

...Первым делом Мария Павловна Касьяненко достала удостоверение бывшего несовершеннолетнего узника концентрационного лагеря. Видимо, чтобы мы не сомневались - ей не так уж много лет, всего семьдесят четыре, и трудно поверить, что эта еще не очень старая женщина помнит все, что происходило на Смоленщине в годы войны. Потом она долго рассказывает, как тяжело жила в послевоенные годы, страшно мучаясь от того, что плен лишил ее возможности стать матерью. И как радовалась, когда в семье появилась хоть и не родная, но все-таки дочка. И еще о том, что этот любимый когда-то ребенок теперь буквально вынуждает пожилую женщину бежать из собственного дома.

Впрочем, то, как немцы вошли в их деревню со смешным названием Большая Печешенка, Мария Павловна знает только по рассказам матери. Тогда ей было три года, и детская память не сохранила образы людей в серой форме, которые поселились в их доме. Зато Мария Павловна помнит то, что происходило позже, - простые и незатейливые вещи крепче всего остаются в памяти ребенка. Мария Павловна помнит длинное зернохранилище на окраине их села, превращенное в маленький концентрационный лагерь, толпу перепуганных людей, которые умоляли охранников дать им воды или хотя бы снега, чтобы растопить его и напоить детей.

Деревянный дом, в котором жила семья Марии Павловны, фашисты пытались поджечь несколько раз. В конце концов дом все-таки сгорел. А все семейство оказалось на станции Туманово, где сотни женщин и детей ждали составы, которые должны были отправить их в Германию.

Касьяненко вспоминает, что на станции стояли буржуйки и, когда голодные дети начинали кричать и плакать, охранники доставали раскаленные куски железа и прижигали ими тела малышей. Маленькая Маша тоже плакала, поэтому «на память» о тех страшных днях у нее на всю жизнь остался сожженный живот. Много лет спустя это отозвалось страшным диагнозом «бесплодие».

После войны Маша училась и работала. И иногда вместе с подружкой ходила на танцы в Дом офицеров. Там и познакомилась с будущим мужем - молодым перспективным военным. Ей уже исполнилось 35 лет, когда на семейном совете было принято решение взять ребенка из детского дома. Воспитатели вошли в положение и предложили присмотреться к новорожденной девочке. Мария Павловна и Борис Иванович полгода почти каждый день приходили к малышке, а когда ей стукнуло шесть месяцев, оформили удочерение. Так в жизни этих людей появилась Света.

Безрадостное родство

С тех пор прошло тридцать девять лет. Сегодня пожилая женщина готова бежать на край света из квартиры, где вынуждена жить с приемной дочерью и ее гражданским мужем.

Семейные разборки - неблагодарная тема. Пожалуй, правы люди, утверждающие, что в любом конфликте виноваты обе стороны. А уж тем более если этих сторон оказалось целых три: сама Мария Касьяненко, ее взрослая дочь, проживающая с ней в одной квартире, и ее сожитель Александр, которого Светлана привела два года назад в их общую квартиру.

Но когда речь идет о человеке, пережившем оккупацию и концлагерь, ситуация в корне меняется - уцелев в годы войны, пожилая женщина рискует пострадать от собственных родственников. И представители государства, как обычно, происходящего стараются не замечать.

После того как в 2006 году умер муж Марии Павловны, ее жизнь сильно изменилась. Отношения со взрослой приемной дочерью явно не ладились. Но, похоронив супруга, она все-таки рассчитывала на более-менее спокойную старость.

Новый друг Светланы приехал в Москву из Липецка и, по словам Касьяненко, не имеет ни образования, ни работы. Конфликт с потенциальной тещей начался довольно быстро. Первым делом гость врезал замки на двери своей комнаты. А потом начались угрозы.

«Он мне так прямо и сказал: ты свое пожила и хватит. Теперь квартира будет моя», - плачет Мария Павловна. По ее словам, потенциальный, но пока еще не законный зять уже несколько раз поднимал на нее руку. Особенно после того, как пожилая женщина начала обращаться в суды с требованием выселить квартиранта и во всевозможные советы ветеранов с просьбой хоть чем-нибудь помочь.

«Я сидела на кухне, ужинала. Он подошел, выдернул из моих рук кухонное полотенце, ударил и сказал, что, если пойду жаловаться, он поймает меня на улице и отрежет уши», - рассказывает Мария Касьяненко.

Остается надеяться на городские власти

Теперь женщина старается выходить из комнаты только тогда, когда родственников нет дома. И все чаще подумывает о том, что в доме престарелых ей будет, наверное, лучше.

Как и многие старики, она искренне верит в заступничество сильных мира сего. Первое письмо Касьяненко написала супруге премьер-министра Светлане Медведевой. И вскоре выяснилось, что оно прямиком попало в секретариат мэра Сергея Собянина. Реакции пока нет. Жалобы в ГУВД, а затем в прокуратуру возвращались к участковому, который и без того в курсе перипетий этой очень сложной семьи. И до сих пор, по словам Касьяненко, не предпринял никаких мер.
Было еще одно безрезультатное обращение в суд и даже в предвыборный штаб одного из кандидатов на должность мэра столицы. Он клятвенно обещал, что, как только станет столичным градоначальником, бывшая жертва фашизма немедленно получит отдельное жилье. Но так говорят все кандидаты в мэры и никогда - действующие высокопоставленные чиновники.

«Мне нужен хоть какой-нибудь свой уголок, чтобы спокойно прожить оставшиеся годы», - объясняет Мария Касьяненко и достает очередную пачку документов, свидетельствующих о том, что множество заболеваний, полученных в оккупации, и два инсульта в мирной жизни дают ей такую привилегию.

В этой истории остается еще много вопросов. Возможно, кто-то скажет, что по закону пожилой женщине не положена дополнительная жилплощадь, и, скорее всего, будет прав. Как вариант может рассматриваться принудительное расселение, но долгую тяжбу и бесконечные походы по инстанциям Марии Касьяненко уже не выдержать. Остается только надеяться на городские власти, в полномочиях которых помочь этой женщине, - ведь главным у нас все-таки должен быть человек, а не закон.

Наталья Пуртова