КЛАПАН СЕРДЦА АМОСОВ СШИЛ ИЗ НЕЙЛОНОВОЙ РУБАШКИ
Сегодня известному кардиохирургу Николаю Амосову, философу и мыслителю исполнилось бы 100 лет. Он создал Институт сердечно-сосудистой хирургии, был первым, кто применил наркоз в кардиохирургии. Если собрать его пациентов вместе, получится население небольшого города. При жизни его называли гением. Но сам Николай Амосов относился к себе весьма скептически.

«Прошу подарков персоналу не делать!»

«Свои возможности я знаю — никогда не был блестящим рукоделом. Но хорошим был. Зато знания и выдумка присутствовали всегда. Однако смелость никогда не обгоняла умение. Жизнь больного для меня священна, никаких фокусов за счет риска. Впрочем, это не точно. Хороший хирург без риска невозможен. Вопрос — когда и сколько рисковать», — писал Николай Михайлович.

— У Амосова была редкая черта: он умел вызывать качественный скачок в любом деле, за которое брался, — вспоминает его коллега профессор-анестезиолог Леонард Чепкий, проработавший вместе с Николаем Амосовым более двадцати лет. — Фактически грудная хирургия была создана Амосовым, за что он получил Ленинскую премию. Еще будучи студентом, Амосов создал проект парового самолета. Ему помогало второе образование — инженерное.

Работая хирургом, он побывал в Мексике, где впервые увидел аппарат искусственного кровообращения. Когда вернулся, по памяти сконструировал такой же прибор. Этот аппарат изготовили на одном из киевских заводов, и более десяти лет наши врачи применяли его во время операций. Первый в Союзе лепестковый клапан сердца Амосов сшил из нейлоновой рубашки, которую купил в Америке за два доллара. Удивительно, но эти самодельные клапаны работали, спасли жизни многим.
Благодаря Амосову появилась первая в Украине барокамера. В ней мы готовили пациентов к операции. Однажды спасли семилетнего мальчика с тяжелейшим пороком сердца. У ребенка было кислородное голодание, из-за чего его кожа, губы, ногти были синего цвета. Он находился в коме. В барокамере малыш буквально ожил: начал дышать, кожа и губы порозовели. Теперь мальчика можно было оперировать. Результаты были отличными.

Но когда мы готовили четвертого пациента, случилось несчастье: камера взорвалась, погибли две медсестры. Тогда Амосов лично обратился к прокурору. Экспертиза показала, что это вина инженеров завода, отвечавших за работу приборов, а врачи здесь ни при чем. Как раз в это время в Москве проходили выборы в медицинскую академию, и у Амосова были все шансы победить. Но после взрыва он отказался баллотироваться. Это был человек высокой морали.

Он много думал и писал о жизни, счастье, вере, Боге.

«О Боге: его нет, и он есть. Нет, потому что Бог придуман. Есть, потому что идея Бога вполне материальна — она в разумах миллиардов людей и тиражируется в миллионах книг. Значение Бога: он управляет моралью общества», — считал Николай Амосов.

Николай Михайлович известен тем, что никогда не брал денег с пациентов. А в холле института висела табличка: «Прошу подарков персоналу не делать!». Он высоко поднял планку института и старался ее удержать. Ввел своеобразную для Советского Союза форму демократии — анонимные бюллетени. Их заполняли все сотрудники и бросали в специальный ящик. Таким образом каждый мог узнать, как коллеги оценивают его профессиональные и личные качества. Для него это было важно.

Умел трезво оценивать ситуацию, он мыслил вне времени. Например, еще 20 лет назад в своих дневниках он писал: «Куда идти? Только на Запад, к созреванию. На Россию заглядываться не стоит. Будущее ее туманно».
В знак уважения к этому человеку ЮНЕСКО объявила 2013-й годом Николая Амосова. А его имя наряду с Гиппократом, Пироговым, Кохом, Фрейдом, Бехтеревым в списке ста великих врачей человечества.

Инна Айзенберг