ЕЕ УЗНАЮТ ПО ФИРМЕННОМУ СТИЛЮ
В течение многих лет Анна Шатилова вела главную информационную программу страны — «Время», комментировала прямые трансляции парадов с Красной площади. Она была и остается лицом отечественного телевидения — интеллигентным, торжественным, вызывающим доверие. Анна Николаевна и сегодня отлично выглядит и хранит верность своему фирменному стилю — красному пиджаку и белой блузе с поднятым воротничком. Этот образ она подсмотрела во время японской командировки и адаптировала его под себя.

Прическу делает с помощью пива

— Анна Николаевна, вы прекрасно выглядите! Наверняка у вас есть фирменный секрет по уходу за собой?
— Сейчас показывают какие-то шоу, программы, на которых главная тема — пластика. Я категорически против пластических операций и ботокса. Когда молодые девчонки увеличивают грудь, накачивают губы, это катастрофа! Подобные хирургические вмешательства их не улучшают. Даже многие артисты наделали себе операций. Почему врачи не несут за это ответственности? Вот Веру Алентову как изуродовали. А ведь такая красавица была! Не говорю уже о Людмиле Гурченко. Все эти омолаживающие процедуры ее сгубили. Но каждый сам себе хозяин.

У меня все просто. Прическу делаю с помощью пива (оно при¬дает жесткость моим волосам). За¬тем феном накручиваю, начесываю. А потом уже закрепляю лаком. Для лица использую сметану.

— Вместо новомодных масок и кремов?
— Да. В 1975 году я впервые поехала во Францию. По знаку зодиака я Стрелец, у нас, оказывается, страсть к путешествиям. В советское время не было такого, как сейчас: в какую бы страну поехать? При Доме дружбы с народами зарубежных стран существовала театральная секция, где формировали группы артистов и кинорежиссеров из всех братских республик для поездок за границу. И вот с ними я ездила то в Италию, то в Англию. Денег нам меняли мало, а нужно было еще сувениры всем купить...

И вот летим мы как-то из Парижа, рядом со мной режиссер из Казани. Беседуем, а он и говорит: «Моя мама всю жизнь вместо крема для лица пользуется сметаной, поэтому у нее до сих пор такая хорошая кожа». После этого все! С 1975 года мой холодильник может быть пустым, но сметана в нем есть обязательно.

Пользуюсь только детским мылом, в ванной у меня обязательно стоит баночка с кипяченой водой и серебряной ложкой для умывания серебряной водой. Но мой фирменный секрет — сметана и контрастный душ! Никаких косметологов, новомодных процедур! Вся моя косметика на дому. Я боюсь чужих рук.
Сама стригусь, сама крашусь.

Лицо канала

— Сколько лет вы уже работаете на телевидении?
— Моя трудовая книжка с 1962 года лежит на Первом канале. Всех разогнали, а нас с Игорем Леонидовичем Кирилловым оставили, платят зарплату. Мы считаемся лицом канала, должны появляться на всяких шоу. Нас не эксплуатируют, очень уважительно относятся. Вызывают только на какие-то серьезные передачи и мероприятия.

Вы знаете, сейчас у меня гораздо больше работы, чем тогда, в советское время. Раньше было строго, мы были ограничены расписанием. Теперь я востребована и от приглашений не отказываюсь. Бог дает мне силы и здоровье. Что же я буду терять время и силы у парикмахера, гримера? Я и внуков сама стригу. Не надо никуда ехать, никого просить, ждать. Жизнь меня научила справляться самой со всем. Я привыкла ни от кого ни в чем не зависеть. Пока получается.

— О работе диктора мечтали с детства?
— Я с пяти лет шла к этой профессии. Знала голоса всех дикторов — Ольги Высоцкой, Юрия Левитана... Телевизора не видела, а вот черная тарелка радио у нас висела. Я родилась в деревне Шихово Московской области. Мама работала поваром в детском доме, папа — без вести пропавший. Вспоминаю свое детство — голодное, холодное, сиротское. Нет отца, мама много работает. Я, как хвостик, с ней в детском доме. Попала туда, словно в сказку. Там была воспитателем Ребекка Борисовна, ей сейчас 98 лет, она живет в Риге. Я с ней созваниваюсь, помогаю немножко финансово. Она со мной, пятилетней девочкой, стала разучивать первое стихотворение «Березка», с которым я в Москве выступала на каком-то конкурсе.


— Вы ведь сначала поступали на физико-математический...
— Окончила школу с золотой медалью в Звенигороде и поступила в областной педагогический институт на физико-математический факультет. Но проучившись четыре года, поняла – это не мое. Телеведущей я стала по счастливой случайности. На доске объявлений в общежитии своего института в Малаховке я прочитала объявление о наборе дикторов Всесоюзного радио. Решила рискнуть и прошла по конкурсу.

И вот я уже на радио. Мои педагоги — Ольга Высоцкая и Владимир Герцик. Мы брали газетный текст и расписывали его, ставили интонационные ударения, смысловые. Читали будто по нотам. Потом я пошла к ректору заочного отделения и попросила его перевести меня на филологический факультет. Он: «Вам осталось отучиться один год!». А я плачу у него в кабинете: мол, мне не нравится все это. В итоге ректор согласился перевести меня на первый курс заочного отделения филологического факультета.

Сейчас ничего учить не надо

— И как Его Величество случай привел вас на телевидение?
— Я окончила курсы на радио. Нас иногда выпускали в эфир. А еще распределили по городским паркам объявлять информацию. Света Моргунова была в этой же группе дикторов-практикантов, мы с ней с 1959 года знакомы. Она в Сокольниках работала год, а я — в Измайловском парке. И вот я случайно узнаю о конкурсе на телевидение.

Это было в 1962 году. Документы у меня приняли, конкурс шел целый месяц. Из 500 человек взяли пятерых практикантами, а после года работы оставили троих... Вот уже 51 год занимаюсь своим любимым делом, нигде не преподаю, хотя зовут. У меня много дикторской работы плюс семья, внуки. Преподавать некогда!

— Вы на протяжении многих лет были ведущей главной телепрограммы, входили в каждый дом. Наверное, много было поклонников? Скажите, как это — быть лицом такой огромной страны?
— В советское время на Шаболовке было всего 10 дикторов. Потом, когда на орбиту вывели спутники, наш отдел насчитывал уже 60 человек. Кто-то пришел по конкурсу, кто-то по блату, по звонку. Всякое случалось. Можно пересчитать по пальцам тех, кто пришел к нам в отдел по зову сердца и по призванию, как я.

Тогда работал большой отдел писем, зрители писали руководству, в разные инстанции... Контроль за нами был очень большой, как и самоконтроль. Мы не могли свободно в эфире что-то сказать от себя.

Сейчас телесуфлеры, наушники пришли на помощь, ничего учить не надо. Суфлер все пишет. В ухе подсказчик. А тогда я в 10 вечера заканчивала работу, редактор давал мне целую программу, я ехала домой и до двух ночи учила сценарий. Уже на следующий день утром в прямом эфире я должна была рассказать зрителям слово в слово. Добавить от себя не имела права. Все строго по тексту. Сейчас — красота! Ты свободен в эфире, говори что хочешь, читай с телесуфлера, в ухо тебе подсказывают...

— И под особым контролем были прямые эфиры с Красной площади...
— Прямой эфир 7 ноября принимали все государства интервидения, куда входили все соцстраны. Выйти на Красную площадь и ошибиться в прямом эфире, что-то не так сказать — это не дай Бог! Накануне не спишь всю ночь, смотришь в окно — какая погода? Будет дождь, не будет? Что надеть? Это же Красная площадь! Мы работали в таком суровом режиме, о котором современные ведущие даже понятия не имеют.

Светлана Твердохлеб