Анастасия ВЕРТИНСКАЯ, актриса: ОТЕЦ УМЕЛ ВСЕЛИТЬ В ДЕТСКУЮ ДУШУ ВЕРУ В ПРЕКРАСНОЕ
21 марта исполнилось 125 лет со дня рождения гениального Александра Вертинского. Это был уникальный артист, который своим творчеством создал отдельный жанр в искусстве — эстетический романс. Ничего подобного ни до него, ни после не случалось. О своем отце рассказывает народная артистка России Анастасия Вертинская.

У него был очень тонкий юмор

— Анастасия Александровна, у вас, наверное, благодаря отцу было счастливое детство?
— Я хочу сказать, что самой уникальной запомнившейся чертой моего отца была всемерная доброта к людям, я больше таких людей не встречала. Он не был отцом-воспитателем в том общепринятом смысле, потому что обращался с нами как с маленькими женщинами. Например, он писал жене: "Лиля, вчера маленькая дочь сказала мне "папка, ты дурак. Я потрясен, откуда она знает?" У него был очень тонкий юмор. И самое главное, ему хватало мудрости не делать из наших детских проступков и шалостей криминальные случаи, потому что это больно ранит детей.

Вернувшись в Россию из эмиграции, Александр Николаевич много гастролировал, давал огромное количество благотворительных концертов, тогда они назывались шефскими. И однажды ему сказали, что директриса одной школы на шефские деньги купила в свой кабинет ковер. Это было при мне, я помню.
Он встал, побледнел, накинул пальто и пошел своими большими шагами в школу, хватая на ходу валидол. Мы бежали за ним. Он вошел в школу, вошел в кабинет, закрыв за собой дверь. Дальше мы ничего не слышали, только все узнали, что директрисе пришлось продать ковер и вернуть деньги по назначению. Конечно, для человека такой высокой порядочности это был невероятный шок. Для отца вопрос чести был очень важен.

Должна вам сказать, что его редкие посещения дома для нас были настоящим праздником. Когда он возвращался из гастролей, бабушка пекла пироги, она была потрясающий кулинаркой, накрывала стол. Отец входил в дом, мы бросались на него, и дальше было вручение подарков. Он никогда не возвращался без подарков, и мы, дети, всегда с нетерпением его ждали.

Отец прекрасно знал, что нам дарить, практически все было одинаковое, иначе будет жуткая драка. Он знал, что нужно дарить куклу в розовом платье Марианне и куклу в голубом платье мне, но я все равно чудовищно ревновала его ко всему. Считала, что только тому, кого безумно любишь, можно подарить куклу в розовом, и только тому, кого терпеть не можешь, можно подарить куклу в голубом. И дальше я обижалась, не разговаривала, он терпеливо налаживал со мной отношения, такой у меня был тяжелый с детства характер.

Отец потрясающе рассказывал сказки, у него имелись собственные сказки, по современным понятиям, это были настоящие сериалы. Я вспоминаю отца как человека с безграничным воображением и умением навсегда вселить в детскую душу веру в прекрасное.
В 1957 году его не стало, он умер в Ленинграде в Доме ветеранов после благотворительного концерта. И жизнь наша уже потекла по-другому, мы стали одинокими. Мама очень тяжело переживала его смерть, а для нас с сестрой закончилось детство.

— А ваш отец желал, чтобы вы выбрали себе актерскую профессию?
— Мама говорила, что Александр Николаевич не хотел, чтобы его дочки стали актрисами, наверное, потому что знал не понаслышке, какой это тяжелый хлеб.
Но когда мне исполнилось пятнадцать лет, режиссер Александр Птушко, у которого мама снималась в фильме "Садко", уговорил маму привести меня на пробы. И мама привела меня, а надо сказать, что в пятнадцать лет я была таким спортивно развивающимся подростком, носила треники, играла в баскетбольной команде и была коротко стрижена. Когда Птушко меня увидел, он спросил маму: "А нет ли, Лиля, у тебя другой дочки, получше?" Мама сказала: "Другая есть, но та совсем плохая".

Писала автограф на руках, на колбасе, на чеках

Гримерша с жалостью посмотрела на меня и сделала замечание: "Ну что ты ходишь такая! Ты же все-таки девочка, вот давай сделаем прическу, оденем платье". Меня одели в такое светло-нежное платье, красиво причесали, наклеили реснички. И Птушко меня не узнал. Меня утвердили. Но поскольку я была не актриса, решили дать мне учительницу, которая репетировала со мной роль Ассоль. Меня всю колошматило от напряжения и я, гладя на нее, понимала, что таких вершин актерского мастерства я не достигну никогда.

— И все-таки настоящая слава пришла к вам после фильма "Человек-амфибия". Вы тогда понимали, что стали кинозвездой?
— Съемки в фильме "Алые Паруса" и в "Человек- амфибия" я отношу к бессознательному периоду своего творчества. Тогда я еще не была настоящей актрисой и мало, что понимала: что получалось, то и получалось. Помню только, что снимали мы "Человека-амфибию", как какую-то скучную картину. Все было невероятно долго, оператор никак не мог приступить к съемкам: то вода зацвела, то отцвела, и, мне казалось, что это картина никогда не выйдет. Но я ошиблась.

Когда картина вышла, успех, который она имела, даже нельзя назвать успехом, потому что это было какое-то сумасшествие, свалившееся на меня совершенно неожиданно и нежелательно. К нам приходили тонны писем, почтальон стучала в дверь ногой, это означало, что она поставила мешок у дверей. И все это прочесть было невозможно. Нам писали и звонили без остановки.

Когда я выходила из дома, внизу меня поджидала группа ихтиандров, они падали, просили пить и умоляли меня о встрече. Тогда у нас не было телохранителей, закрытых машин, мы были доступны каждому и всякому. Бабушка строго сказала, что ничего в нашей жизни не изменится: как ходили в Елисеевский гастроном за хлебом, так и будете ходить. Я надевала очки, платок, но все было бесполезно, меня узнавали мгновенно.

Когда я заходила в гастроном, продавщицы кричали: "Любка, иди, твоя амфибия пришла, ты автограф хотела взять". Я писала автограф на бумажках, на руках, на колбасе, на чеках. В купе ко мне приходили женихи, чтобы выпить, как следует, но я не пью и они обижались. Это была постоянная мука, но очевидно эта мука называлась славой, то о чем вы спрашиваете. К счастью, у меня не появилось звездной болезни, зато появилась боязнь толпы, я по сей день не могу посещать общественные места. Мое истинное отношение к профессии началось только с фильма "Гамлет".

— Анастасия Александровна, фильмы, в которых вы снимались, им уже много лет, но их с огромным удовольствием смотрят и молодые зрители. А почему так мало материалов об Александре Вертинском?
— В свое время отец переживал, что не был официальным певцом, ему не разрешалось выпускать пластинки, не разрешалось вешать афиши. При его жизни не было выпущено ни одной пластинки, но его почитатели записывали выступления Вертинского нелегально. И после папиной смерти я собрала весь архив и отреставрировала его. Теперь голос отца можно услышать чисто, он не шипит, не искажается. Все это я передала Государственному литературному музею для выставки, открытие которой состоялось 21 марта.

Анжела Якубовская