ПРИ ВИДЕ МЕРКУРЬЕВА ОСТАНАВЛИВАЛИСЬ ТРОЛЕЙБУСЫ

110 лет назад родился народный артист Советского Союза Василий Меркурьев, известный по фильмам «Верные друзья», «Летят журавли», «Небесный тихоход» многие другие. Его . роли зрители любят до сих пор.

Они до старости ходили, держась за руки

История жизни актера ни в чем не уступает сценариям картин, в которых он снимался, и спектаклям, где играл. Со своей будущей женой Ириной, дочерью знаменитого Всеволода Мейерхольда, Меркурьев познакомился, когда она, будучи ассистентом режиссера на киностудии «Ленфильм», привезла ему сценарий новой картины. Василий Васильевич, как он признавался позднее, потерял голову сразу и навсегда. Несмотря на то что Ирина была замужем (причем второй раз), а сам Меркурьев состоял в гражданском браке, он начал упорно добиваться взаимности. Они прожили вместе не один десяток лет и до старости ходили, держась за руки, за что окружающие называли их Ромео и Джульеттой. О Василии Меркурьеве рассказывает его ученик, актер Сергей Паршин.

— Те, кто знал Василия Васильевича, вспоминают, что где бы он ни появился, его тут же окружала толпа поклонников.

— Популярность у него была неимоверная. Когда Василий Васильевич (большой, как гора, широкоплечий, красивый) шел по Невскому проспекту, останавливались троллейбусы: «Смотрите, Меркурьев!» Он не был щеголем, материальное положение не позволяло — Василию Васильевичу надо было кормить большую семью, но старался одеваться элегантно. У него были очень красивые свитера, он любил белые рубашки и обязательно — галстуки. Без этой детали одежды я его ни разу не видел. Только на рыбалку, которую обожал (на Карельском перешейке таких щук ловил, каких я никогда больше не видел), мог одеться демократично — сапоги и куртка.

В 1974 году, в первый сезон моей работы в театре, летом мы поехали на гастроли в Киев. Василий Васильевич и Ирина Всеволодовна взяли меня к себе в купе, на верхнюю полку, где я сначала читал, а потом уснул. И вдруг почувствовал, что начали распространяться запахи вкусной еды, что-то стало шуршать и позвякивать. Казалось, все это мне снится, но тут Меркурьев разбудил меня и, показав на стол, уставленный разными яствами, сказал: «Сергей Иванович (надо сказать, что всех своих студентов эти люди называли на вы и по имени-отчеству и требовали, чтобы мы между собой общались так же), все это надо уничтожить». Чего там только не было: фрукты, овощи, зелень, окорока, сало, колбасы, котлеты, бутылки самогона, шампанское, коньяк, конфеты… Оказалось, пассажиры, узнав, что в поезде едет сам Меркурьев, со всех вагонов понесли ему в дар свои припасы. Я тогда так наелся, что на полку залезть не мог — преподаватели вдвоем меня туда забрасывали.

— История отношений Василия Васильевича и Ирины Всеволодовны заслуживает особого внимания. Несмотря на возраст, их называли Ромео и Джульеттой.

— Сейчас, когда мы встречаемся с однокурсниками, которые работают в Питере, и вспоминаем те времена, не можем себе простить, какими были дураками, что поначалу посмеивались над своими учителями. Только потом поняли, что это действительно была любовь — настоящая, которая так редко встречается в нашей жизни. Многие о ней мечтают, а встретить не могут. Когда репрессировали Всеволода Мейерхольда, Меркурьев не предал свою жену, а ведь люди тогда отрекались от детей и родителей, друзей и любимых. В их семье не было и намека на это, они всю жизнь провели вместе. Ходили за ручку и целовали друг друга в губы. Она называла его Васечкой, а он ее — Аришенькой. У Василия Васильевича был диабет, и Ирина Всеволодовна сама делала ему уколы, была его ангелом-хранителем.

Студентов считали своими детьми

— Она ведь тоже тяжело болела, под конец жизни почти ослепла.

— У нее всегда было плохое зрение, носила очки с большими диоптриями. Эта женщина перенесла четыре инфаркта. Когда случился последний, санитары приехавшей на вызов «скорой» положили Ирину Всеволодовну на одеяло и понесли к выходу. И только подходя к двери, спохватились: она лежит вперед ногами, что для медиков очень плохая примета. Увидев их замешательство, Ирина Всеволодовна слабым голосом произнесла: «Деточки, несите-несите, я все равно выживу». Понимаете, каким мужеством она обладала? И действительно выжила, они с Василием Васильевичем выпустили наш курс, а потом еще один.

На курсе было 27 человек, и всех они считали своими детьми. А это же взрослые люди, порой нелегкие в общении, на первом курсе мнившие себя великими актерами и не прислушивающиеся ни к каким советам. Всякое бывало: кто-то попадал в милицию или вытрезвитель, нужно было оттуда вызволять, кому-то требовалось помочь деньгами, купить что-то из вещей или еды. Если репетиции затягивались до ночи, Василий Васильевич и Ирина Всеволодовна посылали в магазин гонца, который на их деньги покупал батоны хлеба и колбасы.

— Меркурьев был строгим преподавателем?

— Только в том, что касалось профессиональных принципов. В остальном же это был очень добрый, а в последние годы еще и ранимый человек. Помимо троих родных детей, Василий Васильевич и Ирина Всеволодовна усыновили еще троих племянников — детей брата Меркурьева, который был репрессирован и умер в тюрьме. Во время войны в эвакуации эти удивительные люди взяли на воспитание двоих детей из детского дома. Впоследствии их нашли родители, но в самые страшные и голодные годы о них заботились наши замечательные педагоги.

— Считается, что каждый актер хотел бы умереть на сцене. Василий Меркурьев умер именно так?

— Можно сказать, да, хотя умер он, конечно, не в театре, а в больнице. Василия Васильевича «скорая» забрала с репетиции, мы тогда как раз выпускали спектакль «Рембрандт», режиссером-постановщиком которого была Ирина Всеволодовна. Меркурьев уже плохо себя чувствовал, но репетировал до последнего, вскоре должны были начаться генеральные прогоны. Василию Васильевичу стало плохо, его забрали в больницу, откуда он уже не вернулся.

Ирина Всеволодовна много времени проводила в его палате, она даже представить себе не могла, что за ее Васечкой будет ухаживать кто-то другой. Если куда-то выходила, Василий Васильевич не скрывал, что ему очень больно, но стоило жене вернуться, как знаменитый актер менялся буквально на глазах, даже начинал улыбаться.

София Девир