СИЛА ДУХА И ОПТИМИЗМ ПОМОГЛИ ЕМУ ПРЕОДОЛЕТЬ ТРУДНОСТИ
Беда случилась с Анатолием Макарчуком десять лет назад — тогда ему исполнился 21 год. Старший сын в многодетной семье, после окончания училища он пошел работать на стройку. Пожар возник ночью. По роковому стечению обстоятельств Толя с другом, опоздав на последнюю маршрутку, решили переночевать на рабочем месте. Загорелись стройматериалы, хранящиеся в подсобке, и спящих рабочих охватил огонь. Когда Анатолий выписался из больницы, друзья и родители не могли себе представить, что он не только восстановится физически и морально, но одним из первых в селе организует собственный бизнес, приносящий неплохие доходы.

В спасение уже никто не верил

Мы встретились в небольшом селе под Житомиром, где Анатолий живет с отцом, сестрой и братом. О пожаре, разделившем его жизнь на «до» и «после», мужчина говорит спокойно, как о делах давно минувших дней.

— Я с моим другом крепил гипсокартонные перегородки, — рассказывает Анатолий. — В тот день работы было очень много, закончить ее удалось лишь ближе к ночи. Решили остаться ночевать в подсобке. Сторож поужинал с нами и куда-то ушел, а мы быстро заснули. Дело было поздней осенью. В помещении круглосуточно работал электрический калорифер, выключать его не разрешалось, поскольку там сушились стройматериалы. Но все равно было прохладно, и мы улеглись спать на топчане одетыми. Чтобы согреться, я примостился ближе к печке — в результате чуть живьем не сгорел! Самого пожара не помню. Говорят, сначала я потерял сознание от угарного газа и чуть не умер от отравления… Пришел в себя уже в больнице.

— Толика и его друга Петра спасло то, что сторожа на соседней стройке не спали, — заметил отец Николай Макарчук, присутствующий при нашем разговоре. — Они увидели, как из окошка подсобки повалил дым и появились языки пламени. Соседи прибежали к горящему зданию, вытащили обоих из помещения, сбили огонь с головы и одежды, положили на землю. Один из сторожей, имеющий фельдшерское образование, не растерялся, побежал за аптечкой и сделал пострадавшим обезболивающий укол.

— В спасение Анатолия уже никто не верил, — говорит отец. — Пульс не прощупывался, дыхания не было. Медики, прибывшие на вызов, констатировали смерть, вызвали спецтранспорт. И вдруг, как сами спасатели потом рассказывали, лежащий на траве человек зашевелился и сделал попытку самостоятельно подняться на ноги… Его тут же загрузили в «скорую» и повезли в больницу.

Мама Анатолия Галина Макарчук до сих пор не может сдержать слезы, вспоминая о событиях десятилетней давности:
— В реанимацию меня не пустили. Врач сразу сказал: «Готовьтесь к худшему, ваш сын вряд ли выживет». Но несколько дней спустя мне все же разрешили зайти в отделение — сын сам попросил об этом. Когда я его увидела, горло перехватило спазмом: замотан бинтами с головы до ног, лица не видно, во рту — трубочка для кормления жидкой пищей. И трубка аппарата искусственной вентиляции легких. Я не могла вымолвить ни слова. Вдруг из-под бинтов послышалось: «Где мама? Почему она ничего не говорит?» А спазм не отпускал, я по-прежнему молчала. Наверное, сын все понял, потому что вдруг тихонько прошептал: «Мамочка, да не волнуйся ты так… Все будет хорошо».

Галина ласково провела рукой по плечу сына: «Такой у него характер. Сильный духом, оптимист, старался найти выход из любой ситуации. Когда учился в шестом классе, в нашей семье был период жуткого безденежья. Сын пришел из школы и объявил: „Я научился делать корзинки из лозы! Сейчас и вас научу. Будем вместе плести их и продавать!“ И в скором времени вся наша семья увлеченно плела корзинки. Мы сдавали наши изделия оптовикам в Киеве и пережили тяжелое время!»

Анатолий провел в ожоговом отделении областной больницы более полугода. Перенес 25 операций.

— Через несколько недель после пожара ему удалили пальцы на обеих руках, — печально вздохнула мать. — Врачи сказали, что другого выхода нет — начался некроз конечностей. Привезли в палату с перебинтованными культями. Я мучилась, не знала, как ему сказать. И опять мой сынок пришел мне на помощь: «Мама, я сам обо всем догадался. Не переживай».

Учился все делать заново

— В первые недели, находясь в больнице, я не понимал, что моя жизнь может оборваться в любой момент, — замечает Анатолий. — Врачи говорили маме, что я на грани жизни и смерти. Но я-то этого не знал! Строил планы на дальнейшую жизнь. Почему-то твердо верил, что скоро встану на ноги. Врач все время говорил: «Пытайся вставать, тебе нужно двигаться». Потом признался, что сам не верил в это. А я смог! Потихоньку, цепляясь за каретку кровати. От долгого лежания мышцы атрофировались, меня шатало из стороны в сторону. На левом колене почти сгорело сухожилие. Но я все равно каждый день старался делать по несколько шагов, от кровати до окна и обратно. Я учился все делать заново. Есть, держа ложку культями. Брать чашку, наливать себе воду. Зубами разворачивать конфетные обертки.

Лечение продолжалось, но с каждым разом пересадки становились все неудачнее — организм уже не выдерживал.

— Толика выписали домой с незажившими ранами, — качает головой мать. — Я настаивала большие кастрюли отваров из трав, вербы, коры дуба. Обмывала его с головы до ног. Дома было тепло, он ходил без одежды. Измученная кожа проветривалась, подсыхала.
Галина Макарчук уверена: если бы не сила духа и оптимизм ее сына, вряд ли он сумел бы стать таким же, как раньше.

— Анатолий, неудобно спрашивать, но все-таки: когда вы первый раз взглянули на себя в зеркало?
— Через две недели после того, как оказался дома. Издалека увидел в зеркале силуэт человека. Ближе не подходил — понимал, что отражение в зеркале не обрадует. Но потом пришлось: нужно же бриться, в конце концов! — улыбается мой собеседник. — В течение года я психологически не мог выйти на улицу. Отказался от общения с друзьями, просил их не звонить, не приходить.

— Подлечив тело и душу, я стал думать, чем зарабатывать на жизнь, — серьезно замечает мой собеседник. — Понимал, рабочий на стройке из меня уже не получится. Когда-то много лет назад мы с отцом пробовали выращивать тюльпаны. Решил снова заняться этим. Заказал в Голландии луковицы, осенью высадил в ящики, по сто штук в каждом. Цветы подоспели как раз к 8 Марта. Результат порадовал: я не только окупил посадочный материал, но и остался в плюсе. Так пришла идея заняться цветоводством всерьез.

Анатолий повел меня во двор, где находятся две большие теплицы, не меньше 200 квадратных метров каждая.
— Построили их вместе с братом. Ему тогда было всего 15 лет.
— А кто строил?

Толик опять улыбнулся, хитро посмотрев на меня. Двумя руками (без пальцев!) легко подхватил бетонный блок, лежащий на траве возле дома — видно, оказался лишним при строительстве.
— Вдвоем! Вот так я подавал блоки, а брат клал раствор. Сейчас по весне собираем до 20 тысяч тюльпанов.

— Какая же это красота — видеть цветущее тюльпановое море!
— Да, здорово, — согласился мой собеседник. — Я очень люблю цветы. Правда, скоро понял, что когда тюльпанов очень много — смысл красоты теряется. Видишь уже не море цветов, а недоделанную работу — что-то нужно немедленно подправить, полить, починить.

Заглянули внутрь теплицы. Луковицы тюльпанов в ящиках ждут осенней посадки. В углу «колосятся» несколько десятков лилий.

— В нынешнем году мы побоялись высаживать много цветов. Подумали, будет ли «военным выпускникам» до букетов? Решили не рисковать. Впрочем, цветы — это всегда какой-то риск. Например, два года назад пропали пять тысяч луковиц. Не учел я холодной зимы, высадил их в ящики, а они замерзли. Но потом снова пришла удача. Пока сдаю цветы оптовикам — самому торговать времени нет. Но в будущем хочу открыть свой цветочный магазин.

Где только Анатолий не был! И в Америке, и в Европе, в парках и хозяйствах по разведению тюльпанов. Соседи, живущие на одной улице с Анатолием Макарчуком, отзываются о молодом бизнесмене одобрительно:

— Когда мы первый раз увидели его после больницы, было страшновато. А теперь гордимся. Подает пример нашей молодежи. Занимается физкультурой, начал изучать английский язык, разводит цветы. Да и девушка вроде появилась.

Сам Анатолий признался — невесты пока нет. Но все может быть…

Мария Василь