ЭФФЕКТИВНЫЙ ПРОПОВЕДНИК И МИССИОНЕР

19 июня 100 лет со дня рождения митрополита Антония Сурожского. Он не был отшельником, не искал знамений, не говорил о чудесах, не увлекался рассказами о нежданных исцелениях. Он не подавлял интеллектом, но и не играл в «народность». Он — один из самых ярких проповедников и богословов 20-го века, его книги — ответ на сомнения и поиск современного человека.

Особенный митрополит

После революции в России его семья оказалась в эмиграции. Стал врачом, в 1939 году перед уходом на фронт хирургом французской армии тайно принес монашеские обеты. Во время немецкой оккупации он был врачом в антифашистском подполье. После войны стал священником.

В 2000 году я привёз из поездки на Афон для храма в Кенсингтоне особо ароматного ладана. Владыка, с его тактом и воспитанием, умел благодарить за мелочь так, что это не выглядело ни формальностью, ни лицемерием. Ему, как мне стало ясно, было важно не то, что это какой-то особый ладан «с самого Афона», а то, что я вообще подумал его привезти.

Так как же случилось, что равнодушный к вере молодой человек стал вдруг не просто истово верующим христианином, не только епископом, но и одним из самых глубоких и – не побоюсь этого светского термина – эффективных проповедников и миссионеров 20-го века?

Рассказ самого владыки о том, как он, ещё подростком, сидя в комнате и пытаясь читать казавшееся чуждым и непонятным Евангелие, почувствовал незримое присутствие Бога, и как это навсегда изменило его жизнь, конечно, впечатляет. Но ведь подобный опыт был не только у него. А «избранным» оказался именно юный дворянин-эмигрант Андрей Блум. Мы все знаем, что «пути Господни неисповедимы», что «и последние станут первыми», что даже сборщик податей может стать апостолом. А всё равно история Cурожского митрополита какая-то особенная.

Он говорил, что приехал в Англию без всякого знания английского языка. Он уже хорошо знал немецкий и французский. Читал со словарем и главное – подражал речи, которую слышал, и вскоре смог служить по-английски. Он рассказал, что назвался «Сурожским», чтобы оставаться с Россией и русскими – ведь византийский Сурож теперь – это крымский Судак.

Он вспомнил русскую старушку, совсем простую его прихожанку, которая однажды со слезами умиления обратилась к нему после проповеди: «Как же вы хорошо говорите! Ничего не понятно!», и это стало для него уроком – говорить проще. В сердцевине богословия митрополита Антония была уникальная единица человеческой личности, и он заинтересовывал людей именно так, обращаясь к каждому непосредственно и проявляя участие, но не сладкое, а живое, задевающее, цепляющее.

Голос с неба

Марианна Гринан, внучка царского генерала-эмигранта, вспоминает, что жила с родителями во Франции, а владыка, еще Андрей Блум, был их семейным доктором, наблюдал ее совсем маленькой — болела горлом. Ее мать, англиканская пасторша, родом из Эльзаса, перешла в православие и стала богословом, автором книг.

Марианна говорила: «Я особо благодарна владыке за моего отца и моего сына. Отец какое-то время сильно пил, отпрыск славной фамилии, ставший парижским безработным, и владыка Антоний как врач, священник и собеседник помог ему выбраться на трезвый берег. А сын, родившийся в Англии, куда я переехала через какое-то время после владыки, заболел душевным недугом, и снова пришла помощь от него – молитвенная, моральная и материальная».

Помню, на одной из бесед кто-то задал ему популярный вопрос: что делать, если утреннее и вечернее правила затвержены на зубок и воспринимаются не как молитва, а как привычная и (это подразумевалось) изрядно наскучившая декламация. «Вспомните молитвы или отрывки из Евангелия, которые вас трогают, которые вы особенно любите, и почитайте их вместо правила. Господь вас услышит. Он вас слышит всегда».

Бывая в Москве, митрополит Антоний Сурожский с радостью принимал приглашения из разных храмов о служении всенощного бдения и литургии. Весть о том, что владыка будет служить в том или ином храме по «сарафанному радио» передавалась по приходам. На эти службы собирались тысячи людей.

Когда митрополит Антоний говорил, все отступало, и его звучащее слово я даже будто видел образно. и мне представлялось, как из космоса, с высоты птичьего полета видна вся заснеженная Россия. И эта проповедь имела такую апостольскую силу, какой я больше в жизни не встречал. Слово владыки Антония было проповедью, звучащей, словно с неба! Я думаю, очень многие узнали о Боге, стали верующими благодаря митрополиту Антонию.

Константин Эггерт