ОТ НЕНАВИСТИ ДО ЛЮБВИ ОДИН ШАГ
25июля исполнилось бы 85 лет Василию Шукшину — писателю, актеру и режиссеру, которому, как никому в истории нашей культуры прошлого века, подходит определение «народный». Его «Калину красную», «Живет такой парень» и «Печки-лавочки» до сих пор большая часть страны помнит наизусть, а легенды про бурную жизнь Шукшина взволновали десятки скандальных биографов. Об истории их любви рассказала вдова Василия Макаровича Лидия Федосеева-Шукшина.

Был статусным студентом

- Лидия Николаевна, это правда, что когда вы познакомились с Шукшиным во время учебы во ВГИКе, он вам, мягко говоря, не понравился?
- Да, я его тогда терпеть не могла. И дело было не в нем. Когда я поступила во ВГИК, он был секретарем комсомольской организации. То есть был статусным студентом, которому, как я думала, все достается на блюдце с золотой каемкой. И держался довольно важно. Потом поняла, что это было напускное, но откуда в тот момент мне было знать? У меня ведь недоверие к таким «шишкам» с детства было. Я родом из ленинградской коммуналки. В мое послевоенное детство все в Ленинграде жили бедно. Но моя семья была беднее всех.

И как-то раз меня пригласила к себе в гости одноклассница. Я пришла в ее квартиру и была ошеломлена — оказывается, на такой площади могут жить не шесть многодетных семей, а одна из трех человек. И — я до сих пор не могу объяснить, что со мной случилось, — когда пришла пора уходить домой, я украла из этой квартиры перчатки. В тот момент я была самым несчастным человеком на свете — мне было ужасно стыдно, но к этому стыду примешивалась откровенная неприязнь к этим людям, которые никогда не признают меня своей. А Шукшин сначала казался мне именно из такой породы.

- И как получилось преодолеть это предубеждение?
- Шел 1964 год, мне предложили роль в картине «Какое оно, море?». За три дня до съемок сообщают: будешь играть в паре с Шукшиным. Меня всю трясет. Я, конечно, уже видела его работу в фильме «Два Федора».

Не заметить, какой он замечательный актер, было невозможно. И я ничего поделать с собой не могла — меня трясло, и все тут. А тут он еще едва не опоздал на поезд. Смотрю в окно — нелепо бежит, растрепанный, из кармана торчит зубная щетка. И вот садимся мы в поезд, едем. Все в плацкартном вагоне, Вася — в СВ. И вечером все мы сбиваемся в один закуток, смеемся, поем. Внезапно из своего СВ приходит он. А я как раз запеваю песню «Калина красная, калина вызрела». Он смотрит на меня и улыбается. И нет на его лице ни спеси, ни важности, ни суровости.

- Хотите сказать, впервые его увидели таким, каким он был на самом деле?
- Наверное, да. После этого мы всю ночь с ним проговорили. Точнее, говорила преимущественно я, а он расспрашивал — о детстве, родителях, увлечениях... Да обо всем он хотел узнать. А когда поезд приехал, я поняла, что меня опять трясет — только теперь от страха, что эти ночные разговоры окажутся каким-то мимолетным событием в моей жизни. Правильно говорят — от ненависти до любви один шаг.

Только иногда этот шаг превращается в долгий путь. И я этот путь прошла. Во время съемок «Какое оно, море?» он был несвободен — но он еще со времен учебы во ВГИКе никогда не был свободен. Репутация у него в этом плане была не самой лучшей. Но мне уже было все равно — я знала, что ни с кем не хочу никаких отношений, кроме него.

- Смерть Шукшина в 1974 году на съемках «Они сражались за Родину» стала шоком для всей страны — ушел из жизни один из подлинно народных актеров и режиссеров...
- У меня те дни — сплошное черное пятно. Я лежала и выла. Жизнь без Васи казалась мне чем-то нереальным и неосуществимым. И меня вытащил Сережа Никоненко — пригласил сниматься в картине «Трын-трава».

Но жизнь четко поделена на два периода — до Шукшина и после. Я часто вспоминаю его слова: «Отчего люди друг друга сегодня так ненавидят? Нет, я не прошу всех делать добро. Но зла-то можно не делать?!» И еще: «Всех любить невозможно. Но жалеть надо всех». И я думаю, что ему не хватало добрых и сочувственных слов, несмотря на всю его известность и популярность...

Александр Нечаев