«МОЖЕТ, ЛЮДИ ПОДТЯНУТСЯ, И ДЕРЕВНЯ НЕ УМРЕТ»
Жители поселения Кострецы Тверской области сопротивлялись закрытию школы. Власть юлила и врала: то не закроем школу, то закроем. До выборов: «Не закроем!» После выборов: «Закроем!» И тогда Игорь Кириллов, бывший тракторист, фермер, обязанный всем в жизни самому себе, сказал власти открытым текстом: «Мы вам не верим!» Именно с этим человеком захотелось поговорить о жизни. Вот и свиделись нынешним летом.

Выгодно не работать — вот в чем ужас

… Первый вопрос, который меня волнует: почему люди в деревне не стали держать скотину? Такого отродясь не было.
- Могу сказать одно: разленились… Ушло поколение, которое без работы жить не могло. Оно сейчас на пенсии. Работать разучились. Вдобавок еще палки в колеса людям ставят. Выгодно не работать — вот в чем ужас.

Видите, как получается. Сельское хозяйство, особенно у нас, непредсказуемо. Один раз все удается, а в другой — ничего. Оно по природе своей рисковое дело. Тот же урожай. В какой год вырастет, в какой — не вырастет совсем. Раньше помогали фермерам. Давали удобрения бесплатно. А сейчас — почти двадцать тысяч стоит тонна удобрения. Наши тверские земли всегда голодные были. Они требуют обогащения.

Здесь все еще вспоминают так называемую чумную историю со свиньями. Вот у Кириллова было три свиноматки. Они только-только опоросились. Он месяца полтора покормил бы их и продал. Тысяч 70 вытянул бы. А ему заплатили по 86 рублей за живой вес. А поросята? Триста-четыреста граммов всего. Что с них взять… Скоро смысла держать скотину не будет совсем. А если на ферме пройдет ликвидация, последние рабочие места закроются.

В Тверской области, как и по всей России, видишь заросшие поля, опустевшие полуразрушенные фермы. Вот такая ферма есть в соседнем селе. Кириллов подсчитал, что тысяч пятьсот уйдет на приведение ее в порядок.

- Мы лен теребили. Раньше как было? На теребилке сидишь, там рычаг специальный был, контролировал, куда, чего. Тогда тракторист и теребильщик были. Это сейчас ничего не надо… Сколько у нас льна было! Мы по 400 га льна выращивали. А сейчас все поля кустарником заросли. Выше человеческого роста.

Кириллов спрашивает, кто у нас в стране за малые реки отвечает. Похоже, что никто. Судьба реки волнует не только сельчан, но и дачников из Москвы, Питера…

Кострецы — деревня дивной красоты. Как сказал один дачник: «В Англии веками создавали такую красоту, а у нас она сама по себе создается». Такого изумрудно-зеленого цвета, как кострецкие луга, купы деревьев, не видела нигде.

Школа будет – значит, еще поживем!

Игорь Алексеевич везет нас на край поселения, где стоят дома без своих обитателей, — оставили они этот свет. Дома вросли в землю. Мы едем к тому самому месту, где работала мельница. Еще можно опознать следы ее пребывания. Так вот, спасти речку, спасти деревенские колодцы (они высыхают) может только плотина. Кириллов уверен, с каждого дома можно было бы запросто взять тысячу рублей. Люди бы дали.

На обратном пути заезжаем к дачнику из Москвы. Он десять лет ждал, когда можно купить дом в Кострецах. Купил. И счастлив! Нарадоваться жизни не может. Отличная деревня! Замечательные люди! Наш новый знакомый Евгений готов найти людей, которые рассчитают оптимальный вариант строительства плотины. Здесь, в Кострецах, дачники — не чужаки. Это свои люди. Сохранность природы поселения их волнует так же, как и старожилов. Они готовы вложиться своими деньгами.

А теперь о школе. Понимаешь, что именно со школой люди связывают жизнь свою и своей деревни. Бытийная весть — вот что такое сообщение: школа будет! Это означает: еще поживем!

— Может, люди подтянутся, и деревня не умрет, — говорит Игорь Алексеевич.
Это он говорит по возвращении с мельницы, которой нет. Мысль о школе — это мысль о будущем. Она свербит душу сельского жителя. Денно и нощно. Всегда!

В преддверии нашего ответа Западу о продовольственных табу один из экспертов сельского хозяйства рисовал картину обеспечения продовольственной безопасности страны. Среди многообразных мер была и такая: создание специальных сельских поселений, жители которых занялись бы интенсивным сельским хозяйством. Предполагается около семи тысяч таких поселений.

Второе десятилетие на наших глазах разрушались хозяйства, которые еще можно было спасти. Не секрет, что нередко под банкротство попадали хозяйства, на счету которых был не один миллион рублей. Но главное — исчезали люди, прикипевшие к земле. Во многих деревнях уже и мужиков-то нет. Ушли в охрану. Дома бывают наездами.

Жизнь все-таки удивительна. Каким-то чудом просыпается в молодом человеке тяга к земле. И ничто не может ее унять. Так почему бы еще сохранившимся деревням не обрести статус тех самых поселений, которым бы отечество помогло восстановиться. Кострецкое поселение одно из них.

Эльвира Горюхина