«МОЯ ВЕРА И ЛЮБОВЬ — В ТАНЦЕ»

Преподаватель танцев в фитнес-центре Dr.LODER Майя Черкасская рассказывает о том, что танец — это выражение телом чувств, которые ты почему-то не можешь облечь в слова.

Важно не врать себе

Хорошая музыка достает из тебя какую-то эмоцию. Вот барабаны я очень люблю, они вытаскивают из тебя настоящее счастье. Я ходила на занятия к одному ямайцу. Он давал нам интересные вещи: танцевальная связка была обычная, в стиле денсхолл, но музыка в тот момент звучала религиозная.

Я помню те интересные ощущения. Когда я танцевала, на меня светило солнце из огромного окна... Вот видите, не могу описать ощущения, но легко показала бы их движениями.

Когда-то я была послушницей в православном монастыре, но не осталась там по ряду причин. И сейчас я понимаю, что танец для меня — как молитва.

Я с утра вставать не люблю, но работа вдохновляет. Времени между пробуждением и работой для меня как будто нет. Оживаю только во время танца, когда приходят девчонки в зал, — тогда я чувствую жизнь.
Преподаю я латино — это легкое направление, движения сами рождаются. У нас очень много зажатых людей, а я заставляю девочек, которые приходят ко мне, раскрепощаться. Главное — убрать вот эти ненужные «зажимы». На уроке мне очень важно, чтобы девушка умела наслаждаться танцем.

Для этого мы отрабатываем один несложный степ — но очень долго, чтобы все получилось. И когда я вижу, что девушка смотрит на себя по-новому, у нее появляется уверенность, она уже любит себя — мы идем дальше.

Все время говорю ученицам, что нужно любить свое тело — иначе не сможешь двигаться, как хочешь. Когда любишь свое тело, движения получаются плавными, женственными! Женщина на самом деле не для кого-то танцует, а для себя. Важно не врать себе в танце — поэтому я за импровизацию! Всегда говорю девочкам: отпустите себя! Разрешаю на своих занятиях все: и ругаться, и кричать, но это редко кто себе позволяет. Та же зумба — это африканские танцы, страсть. Взлетайте и кричите! Нет — молчат. Я вот всегда подпеваю, когда мне песня нравится, но ученицы молча улыбаются.

Никогда не планирую занятие: для меня гораздо важнее войти в контакт с девочками. Я прихожу и сразу вижу, какое у них настроение — точнее, чувствую. Они ощущают меня, а я ощущаю их. Я ловлю эту волну и пытаюсь вывести в ту сторону, которая нужна мне, — например, в состояние счастья. Я стремлюсь к легкости, не к усложнениям. Мне нравится преподавать танцы потому, что люди другими уходят после занятий. Когда они выходят раскрепощенными и чуть более счастливыми — я рада.

Вера в Бога заложилась во мне с детства, у меня с собой в плеере и сейчас важные и любимые акафисты: «Слава Богу за все», «Божьей матери». Порой, когда бывает невыносимо тяжело, когда наваливаются проблемы и неприятности, они меня просто спасают.

Еще когда я в школу ходила, пела в церковном хоре. У меня в то время был очень четкий план на жизнь. Однако, мне кажется, в подростковом возрасте я из религии начала брать не то, что на самом деле нужно истинно и искренне верующему человеку. Моя духовность вся ушла во внешние проявления православия. Ходила в длинной юбке и платке, была уверена, что стану чуть ли не святой. А когда приходила в храм, вставала так, чтобы меня все видели, — по сути, это гордыня.

Усердно и часто ходила в церковь, но чувствовала, что отдаляюсь от нее со страшной скоростью. Ходила туда даже больше за общением, потому что мне нравились там люди. В общем, надолго потеряла эту, очень важную, нить.

Вышла замуж, опять же работа, мне все время было некогда... Понимаю, что это ни в коей мере не оправдание, но сформулировала для себя одну вещь. Если я здесь, если я преподаю танцы — значит, так надо. Но моя вера и любовь — в этих движениях. В танце.

Аксинья Ремизова