КАЗУС УЛИЦКОЙ
Автор романов «Медея и ее дети», «Веселые похороны», «Искренне ваш Шурик», «Казус Кукоцкого» и других пронзительных историй о простых людях в непростых обстоятельствах рассказала о любимых вещах, коммунизме и «казусе Улицкой».

Человек - это хранилище генов

- Последние ваши книги - это воспоминания, попытки как-то упорядочить нашу коллективную память...
- Мы очень плохие патриоты, потому что мало о себе знаем. Мне один мусульманин сказал: «Когда человек в нашем селе не знает хотя бы одного своего предка, его считают безродным бродягой». Человек - это хранилище генов. Как биолог по образованию, знаю, среди них есть эгоистичный ген - неделимые частички, передающиеся из поколения в поколение. Человек умрет, а гены останутся в его детях. Это и есть генетическое бессмертие. И стоит помнить, что великая китайская культура стоит не на идее Бога, а на идее предков. Мы же беспамятный народ.

- Вы себя не отделяете от этого «беспамятного народа»...
- Конечно. Я своего деда видела один раз. Бабушка с ним развелась в 1937 году после того, как его посадили. Когда освободился, мог жить только в маленьких городах и далеко от столицы. От него осталась папка писем. Долгое время боялась ее распечатать. Почему?
Расскажу такой случай. Мой знакомый - венгерский писатель Петер Эстерхази, потомок княжеской семьи, - написал о своем отце теплую и нежную книгу как о последнем аристократе, уникальном, умном, образованном человеке. И когда она вышла в свет, к нему стали приезжать многочисленные родственники из других стран и благодарить за такой замечательный труд. А потом ему предложили ознакомиться с делом из архивов спецслужб: замечательный папаша оказался стукачом... Вот и я боялась раскрывать папку.

Решилась два года назад. Понимала: если не я, то откроют другие. К счастью, дед оказался потрясающим человеком! В социологии есть термин «молчащее поколение». К нему принадлежу и я, и поколение моих родителей. Один галантный молодой человек сказал моей знакомой, работнице архива: «Вас послушать - все сидели».

В ответ она поинтересовалась: «Что вы знаете о своем дедушке?» Тот признался, что отец ничего о нем не рассказывал. На следующий день ему показали архивные документы: оказалось, в 1937 году его дед был расстрелян. Сейчас нам ничто не мешает знать и помнить маленькие личные истории.

Швейная машинка - кормилица семьи

- Кстати, о детях. В школьную программу официально рекомендовали включить ваш «Казус Кукоцкого», где главный герой - гинеколог. Последняя инициатива властей – из программы вас исключить. Что это за «казус Улицкой»?
- Если же рассматривать мои книги в качестве образцов для внеклассного чтения, то младшим школьникам я бы предложила сказки, школьникам среднего возраста - задуманную для них серию «Другой, другие, о других». Есть повесть «Сонечка», подлинный герой которой - само чтение. Но меня никто не спрашивал. В результате возникла какая-то глупость: как будто я предлагаю русскую классику заменять своими романами. Конечно, этого не было.

- Одна из последних ваших вещей - книга о послевоенном детстве. А что в вашем доме напоминает о том времени?
- Помимо посуды, чашек, сковородок есть даже кое-что из мебели. У меня стоит швейная зингеровская машинка, которую подарили бабушке на свадьбу в 1917 году. Она кормила нашу семью многие годы, и лет 20 назад я на ней сшила даже кожаное пальто. Но самая драгоценная вещь - книжка Анатоля Франца «Восстание ангелов» с самодельным переплетом. На последней странице написано рукой моего деда: «Этот переплет я сделал из краденой папки, старых носков и хлеба 2-4 мая 1937 года в дни пребывания на Лубянке».

- Какая из историй, описанных в вашей книге, потрясла больше других?
- Любимая – история мальчика, маму которого (медсестру) арестовали за то, что она делала запрещенные, а потому подпольные, аборты. Ее посадили, когда она была беременна. Дали 10 лет. Мальчик родился, вышел из тюрьмы, а отчим его выгнал. В 8 лет оказался выброшенным на улицу. К нему подошел парень постарше и, сжалившись, сказал: «Я подарю тебе пол-улицы. На ней ты сможешь собирать милостыню». Мальчик вырос, стал инженером... Прекрасное в этой истории то, что находится другой мальчик, который делает подарок.

- Сейчас вы больше работаете за рубежом...
- Но в Москве моя жизнь. Не могу сказать, чтобы была ее фанатом, но город всегда любила. Сейчас он делается все более чужим. Хотя этим летом, когда водила по нему своих внуков, увидела уголки, которые не успели «съесть» наши начальники. Сейчас, когда прошло 20 лет с тех пор, как коммунизм пал, я вижу, что он был структурой. Несовершенной, но структурой. То, что сейчас мы видим, - это отсутствие структуры. Мы живем в такой стране, которую построили. Она не лучше и не хуже нас. Мне предлагали уехать, как это сделали многие знакомые. Но для меня этот вопрос закрыт, потому что я человек русской культуры.

Виталий Лесничий